Ее тело порхало от счастья.
Ей хотелось все рассказать Катерине, что с ней сегодня произошло. И посоветоваться, что делать дальше.
Глава 2
Он очнулся то ли от сна, то ли от обморока, то ли от забвения. В нос проникала тонкодисперсная пыль, взвешенные чешуйки серого пепла. Он чихнул. Закашлял. Открыл прослезившиеся глаза. Перед глазами было небо, затянувшееся плотной пленкой кучных облаков. Время остановилась. Сухой воздух. Ни единого звука, словно в звуконепроницаемой комнате. Обломки домов, пустые дороги, уродливые деревья, перекошенные столбы были окутаны толстым слоем пепла и пыли.
Он поднялся, отряхнулся и побрел, похрамывая, по заколдованному месту. Голова гудела, глаза затуманились в бездне небытия, движения сковывало постоянное одиночество и отрешенность, в ушах больно отдавалось цоканье ботинок. Его ноги отяжелели, залились свинцом. Неудивительно. Он брел уже четыре года. Из одного ужасного города в другой. Через весь остров. Остров, который не имеет не конца ни края. Выход – найти что-то прекрасное в мире мук и боли. Но что? И где?
Подул бесшумный, сильный ветер. Свист и гул в ушах. Он сморщил лицо, покрытое несколькими слоями грязи. Длинные волосы слиплись от грязи, с подбородка свисала редкая борода, на щеках были сильные порезы, которые зарубцевались, бровь была разбита, нижняя губа отвисла.
Где-то, совсем рядом, послышалось то ли воркование, то ли крик, то ли стон безумия.
Он ускорил шаг. Раненная нога еще сильнее заболела. Он остановился и сел, прислонившийся к хрупкому, обугленному дереву. Увидел машину и спрятался за ней. Прислушался к приближающему то ли мяуканью кошки, то ли детскому плачу, то ли к рычанию опасного зверя. В этом мире невозможно было определить истинный звук. Искажение и преломление. Реальность и фантазия. Все перемешалось.
Перед глазами плыли вчерашние воспоминания в Полыхающем Городе. Он бился с огромными арахнидами, которые хотели его сбросить с обрыва, в молчаливый, пенящийся черный океан, пропитанный смрадом и сажей. В океане неприкаянно плавали черные медузы с красными глазами и с длинными щупальцами, впрыскивающие в жертву смертельный яд, который возвращает их обратно туда, откуда они начали свой долгий и опасный путь.
Он бился до последнего, рассекая острым мечом арахнидовскую опистосому, голову, грудь, мохнатые ноги. Пылающая равнина на время превратилась в бассейн желто-зеленой слизи, извергающихся из ран арахнидов.
Один арахнид напал сзади на Домового, повалил на землю и вонзил в шею хилецеру с ядовитыми железами. Домовой на секунду стал биться в конвульсиях, из-за рта вырывалась наружу белая пена. Он думал, что умрет, потому что видел в небесах Викин божественный силуэт, который манил его к себе. Он закрыл глаза. И вспышка. Серебристая. Остроконечная. Еще одна. Они пронизывали его мозг, заряжая электрическим током омертвевший на секунду мозг. От невыносимой боли, Домовой открыл глаза. Земля кружилась. Безжалостные и беспощадные арахниды толкали его к обрыву. Домовой закричал. Пауки остановились. Из его гортани вырвался то ли рык, то ли писк, то ли гром. Он кричал и кричал; он не хотел останавливаться. Арахниды стали отступать от него, все дальше и дальше. Слышно было среди раскатов грома жалобный свист, писк, жужжание. После треск, рвущейся плоти. Их головы трещали, лопались, как надувные шары с водой. Только вместо воды белая жижа, которая обжигала их плоть. Они возгорались. Домовой перестал кричать. Он был истощен. Он лежал на земле и смотрел на линию огня. Он закрыл глаза. И проснулся в этом жутком месте.
Домовой осторожно выглянул из-за капота машины. По дороге шла маленькая девочка и плакала. Он обрадовался. Хотел уже подбежать, но передумал. Этот мир был изменчив и зыбок, как земля под ногами. Он кинул камушек в другую сторону; камень лязгом вонзился в металлическую конструкцию и упал на землю. Девочку посмотрела своими невинными, добрыми глазами туда, где лежал камень. По мере приближения она менялась. Человеческая кожа слезла. Из-за спины вылезли два закругленных бивня. Ноги разрослись вдове, из ступней вылупились три пальца с острыми ногтями. Руки отпали, как хвост у ящерицы. Голова взорвалась, ошметки бесшумно шмякнулись наземь. Из шеи выросла маленькая голова, с размером в кулак; один глаз, два рта и шесть языков, как у змеи. Нечто посмотрело на камень, оглянулось и пошло прочь. Домовой с облегчение вздохнул, развернулся и увидел перед собой другую девочку, которая в руках держала плюшевого мишку.
– Пойдем со мной, – позвала она его шепотом ветра.
– Не подходи ко мне, – закричал он и ударил ее в живот.