– Взрослее, – добавила Вика. – Мы меняемся. Так что здорово, что сегодня показывают именно этот фильм и можно хоть на время забыть о том, что ты взрослый.
– Эй, ты че толкаешься! – закричал мальчик на другого мальчика.
– Я не толкаюсь. Дай чипсов, а?
– Не дам. Иди – и купи. Их и так у меня мало.
– Ты знаешь, что у меня нет денег. Ты че жмот? У тебя еще целая пачка.
– Я не жмот!
– Нет, ты – жмот!
– Мальчики, Иван, Евгений, не ругайтесь по пустякам, – сказала строгим голосом учительница.
Мальчишки притихли.
За пять минут до сеанса пришла билетерша, открыла высокие деревянные двери и начала запускать людей в кинозал, проверяя билетики. Виктория с Антоном встали в очередь.
– Будет полный зал. Аншлаг, – шепнул ей Антон.
– Значит, фильм у деток популярен.
– Видимо. Странно, что я о нем ничего не слышал. Надеюсь, фильм будет хорошим.
– Я тоже.
Они друг другу улыбнулись и подошли к билетерше, поздоровались с ней. Она кивнула, оторвала кончик двух билетов и пожелала им приятного просмотра.
Они сели ровно посередине шестого ряда. Экран для Малого Зала не был таким уж и маленьким, приблизительно, шесть на четыре метра.
Шум стоял жуткий. Невыносимый. Один малыш пытался перекричать другого. Кто-то смеялся, кто-то плакал, кто-то чавкал и хрустел попкорном, кто-то топал ногам по полу, кто-то даже умудрялся протяжно рыгать. Антона все это выводило из себя. Виктория относилась к этому более лояльно и спокойно. Она любила детей, хоть и не знала почему. А нужны ли причины для того, чтобы любить? Нет. У Виктории не было детей, но она знала, что своих детей она будет любить больше всего на свете, что они для нее будут главным достижением и смыслом жизни. Она это чувствовала, не как юная девушка, а как будущая мама.
Свет погас. Шум немного стих. Зашумел проектор. На белом экране появилось изображение. Виктория взяла Антона за руку и прижалась к его плечу. Антон мгновенно успокоился и перестал нервничать и раздражаться из-за шума.
Некогда шумливые и энергичные дети на середине фильма перестали гоготать, разговаривать и отвлекаться от динамичного действия, а к концу вообще перестали дышать. По крайней мере, так показалось Вике.
Когда фильм закончился, Виктория с Антоном не хотели возвращаться в реальность.
– Замечательный фильм. Такой добрый и позитивный, – сказала она, когда они вышли из кинотеатра.
– Согласен. Просто нет слов, чтобы описать то, что я видел. Гениально. Я, честно слова, пританцовывал ногами и тихонько пел, чтобы никто не заметил.
– Я слышала. У тебя хороший голос. Зря ты его стесняешься?
– А если, – он ее потянул к себе, – а если я сейчас спою, ты будешь стесняться?
– Не буду, даже не надейся.
– Ты уверена в этом?
– Уверена.
– Как прекрасен поцелуй любви! Я приду, ты только позови, – голосистым басом запел Антон на центральной улице многомиллионного города, присев на одно колено. Некоторые прохожие недовольно оборачивались, другие – улыбались. – Теперь твоя очередь, Виктория. Давай же споем дуэт!?
– Моя?! – удивленно спросила она.
– Да.
– Я не буду петь. Это безумие!
– Трусишка!
– Это я-то трусишка? – Виктория прокашлялась и допела сладким голосом куплет. – И в этот миг – весь огромный мир. Так счастлив. Аааа-ааа. Поцелуй любви.
Антон не выдержал и засмеялся. Вика тоже засмеялась, схватившись за живот. Она чуть не упала, Антон во время ее подхватил в свои крепкие мужские объятия.
– Знаешь, что я сейчас подумал? – спросил Антон.
– О чем же?
– Нам нужно спеть дуэтом эту песню в караоке-бум, двадцать первого числа.
– В день города?
– Ага. Прямо на площади 1905 года. Я уверен, мы выиграем. Согласна?
– Очередное безумие, от которого я не могу отказаться.
– Отлично! – обрадовался он. – Я подумал, что ты не согласишься?
– Оказывается, ты меня плохо знаешь. Я с тобой становлюсь, ей богу, бесом воплоти. – Она посмотрела на часы. – Через сколько тебе на работу?
– Через три часа. А что?
– Успеем сходить в парк Маяковского?
– Я думаю, успеем.
– Хорошо. Купим сладкой ваты, найдем уединенную скамейку и споем дуэтом. Надо же репетировать!
Он засмеялся.
– Почему ты смеешься? Я что-то не так сказала?
– Я смеюсь, потому что понял, чего мне не хватало в Москве.
– Чего же?
– Репетиций… и тебя, Виктория. Твоего смеха. Он на меня действует, как бальзам на душу.
– Мне тоже тебя не хватало. В особенности, твоего гогота, – она хихикнула, закрыв покрасневшее лицо руками. – Я шучу. Я увидала от одиночества, пока не встретила тебя. Ты раскачал водную гладь – теперь я бушующий океан.