– Приятно слышать. – Они смотрели друг другу в глаза, их губы тянулись друг к другу. – Ну, что пойдем, Виктория? А-то время идет. Тик-так. Тик-так.
– Конечно.
Через полчаса они были в парке. Они взяли по сладкой вате, и шли по пустынной, вымощенной дорожке, с обеих сторон которой тянулись тополя, сосны, клены. Они разговаривали о книгах, о фильмах, о танцах, попутно восхищаясь красотой лесных просторов.
– Виктория, чего ты хочешь получить от жизни? Только отвечай честно.
– Да… ну и вопрос, я даже растерялась. Наверное…
– Только честно, – повторил он.
– Если честно, то хочу стать матерью двоих детей. Или троих. Чем больше, тем лучше. – Она улыбнулась.
– Это откровенно.
– Еще бы год назад я бы так не сказала. Вряд ли. Видимо, взрослею. А ты чего хочешь?
– Мне даже стыдно говорить после твоего признания.
– Говори, как есть.
– Хочу стать успешным актером и до тридцати иметь на банковском счете миллионы, чтобы жить достойно. Банально, да?
– Немного. Так обязательно будет, если ты этого захочешь. Главное, не сдаваться.
– Я тоже так считаю. – Антон посмотрел на Викторию и спросил. – Я так понял после твоего ответа, ты не хочешь быть бизнес-леди.
– Скорее нет, чем да. Карьера – есть карьера. А материнская забота, материнская любовь и чувства – это бесценный дар, который нельзя игнорировать и уж тем более пренебрегать им. Почти каждая девушка мечтает прижать к груди собственного ребенка, накормить, убаюкать и вместе уснуть, осознавая, что теперь она не одна. Теперь их двое и теперь они будут неразлучны до конца своих дней. Эх… прости, тебя, наверное, пугают такие разговоры.
– Нисколько не пугают. Я просто удивился, как ты повзрослела за эти четыре года. Ты вроде бы та самая Виктория, которую я знал в школе, но в тоже время, ты – другая.
– Какая?
– Такая женственная, ранимая, влюбленная.
– Спасибо. – Ее щечки залились румянцем.
– А вот и скамейка! – воскликнул Антон и побежал к скамье, потянув за собой Викторию.
Они сели на деревянную скамейку и стали есть сладкую-пресладкую вату, обсуждая, какое мужское имя самое красивое и величественное. Виктория, считала, что это Владислав или Александр. Антон же остановился на имени Константин.
Доев вату, вытерев руки влажными салфетками, они начали репетировать. Птицы, сидящие на ветках деревьях, подпевали им. По правде сказать, они больше смеялись и дурачились, чем пели.
– Мы знаешь, что не предусмотрели, когда пошли в парк репетировать? – спросила Виктория у него. Антон помотал головой. – Мы забыли слова песни.
– Этого надо было ожидать, – засмеялся Антон. – Но я шел сюда не петь дуэтом?
– Не поняла…
– Я хотел поцеловать тебя в конце свидание, но, когда я смотрю в твои красивые глаза, я не могу удержаться от соблазна.
Он ее поцеловал. Их губы соединились в робком, нежном поцелуе.
Когда его губы оторвался от ее губ, Виктория открыла глаза.
– Прости, – извинился он.
– Не за что извиняться. Если бы ты меня не поцеловал, я поцеловала бы тебя сама.
Они поцеловались снова. Виктория утонула в океане блаженства.
Когда солнце стало уходить за горизонт, они пошли домой. Веселые и счастливые.
– Тебе было хорошо? – спросил Антон Вику.
– Да. А тебе?
– Мне тоже.
Всю дорогу они шли молча, лишь изредка робко переглядываясь друг на друга. Они понимали, что после сегодняшнего дня их жизнь кардинально изменится. Она уже менялась…
Глава 6
Спустившись по крутым ступенькам, которые вели к обмелевшему озеру, Домовой сел на корточки, взяв в руку желто-красный песок: он был теплый и сухой. Домовой поднес ладоши с песком к лицу и подул. Мелкие песчинки закружили в танце ветра, засверкали в свете красных лучей солнца и рассыпались, как волшебная пыльца, по мертвому дну, на котором кроме песка, высушенной земли, груды мусора, железных обломков и костей животных ничего не было. Пустота и безмолвность. Опустошенность и одиночество. Смерть и увядание. Все смешалось воедино на Богом забытой земле. Земле, которую избороздили сотни, тысячи, миллионы трещин, подобно черным пиявкам на мертвецки-белом умирающем теле.
Домовой посмотрел вдаль, улыбнулся прохладному ветерку, который окутывал его с ног до головы нежными прикосновениями. И пошел дальше. Не было у него иного выбора. Либо сдаться, либо продолжать идти. Идти, чтобы, возможно, когда-то встретится с ней, с любовью всей его жизни. Его сильные чувства к Виктории питали его разум и тело. Даже не смотря на боль, на отчаяние, на одиночество, он не опускал руки, он просто шел, шаг за шагом, преодолевая препятствия, глядя на небо, в котором танцевал силуэт Виктории, который подбадривал его и указывал верное направление. Домовой не знал то ли силуэт он придумал сам за годы, проведенные наедине со своими мыслями, то ли это Викина вневременная и межпространственная любовь настолько сильна, что пронизывает с помощью световых лучей небеса этого уродливого мира, полного страха и ненависти.