– Знаю, но я тебе не могу сказать. Ты сейчас сам все увидишь и попробуешь, – ответила Вика, посмотрев украдкой на маму, которая села за стол рядом с Викой.
– Сегодня у нас необычный ужин, – сказала Мария.
– Да? Почему же? – спросил он.
– Сегодня мы готовили вместе с доченькой.
– Молодец, Виктория, – похвалил ее отец и поцеловал в щёчку, – мне уже не терпеться отведать ваше блюдо.
Виктория, не отрывая взора от папиного лица, внимательно наблюдала за его реакцией, когда тот положил в рот горячий кусочек мясного блюда. Ей больше всего на свете хотелось, чтобы ему понравилось. Для каждой девочки, девушки, женщины важно, чтобы их кулинарные изыски мужчины оценивали по достоинству, а не как обычно.
– Очень-очень вкусно! – сказал Константин. – Просто превосходно!
– Тебе понравилось?
– Правда-правда. А зачем мне вас обманывать? Ты сама-то хоть попробуй кучек, а то все остынет.
– Сейчас. – Вика подцепила вилкой кусок бишмармака и подивилась, как же вкусно получилось. – И правда вкусно! Надо завтра еще что-нибудь сварить. Мы такие молодцы с мамочкой.
Глава 7
– Что ты сейчас сделала? – грозно спросила он.
– Я…я…просто хотела попробовать, как это – поцелуй по-взрослому, – ответила она. – Тебе не понравилось?
– Нет! Какая гадость!
– Мне тоже, – обманула она. – Больше никогда не буду целоваться. Плохая была идея.
– Вот именно. Никогда. Друзья не должны целоваться, а только играть, резвиться, веселиться и помогать друг другу. Но не целоваться. Мы же с тобой не муж с женой! – Он протянул ей руку. – Давай заключим сделку, что этот поцелуй последний.
– Давай.
Они пожали друг другу руки и посмотрели в чужие, но в тоже время такие знакомые глаза и снова смутились, покраснев еще больше от неловкой ситуации. Их обоих одолевала внутренняя дрожь, волнение и радость.
Они вместе и они поцеловались…
– Поможешь мне убрать декорации, Домовой?
– Ага!
Прибравшись, они легли на постель, слушая, как за окном звонко поют птицы. Как лают рассерженные сторожевые псы, мечтающие выбраться на волю и побегать вдоволь, пока лапы не начнут изнемогать от боли, а потом поваляться на зеленой траве, чувствуя ее ласковые прикосновения. Как проезжает машина по каменистой дороге. Как кто-то неугомонно стучит молотком. Как звучит льющаяся по всей улице музыка из старенького радиоприемника. Как бегает и катается на велосипедах ребятня.
– Домовой, ты так мне и не рассказал, как же так получилось, что папа тебя не отпускал в наш мир целых два дня? Он что-то узнал, о чем не должен был узнать? – спросила обеспокоенная Виктория, глядя на стену, залитую золотом от проникающих через стекло солнечных лучей.
– Не знаю, что на него нашло. Я сидел как всегда за столом, когда он зашел домой после работы и учил черную книгу, где описывалось, как можно безнаказанно причинить боль людям. Его руки были в крови, а лицо все горело и исказилось от ненависти и злобы. Он медленно приближался ко мне, с рук капала кровь на пол. Он схватил стул, остановился, посмотрел в мои глаза, безумно оскалился, потом поднял стул выше головы, и с такой силой опустил его, отчего тот разлетелся на осколки. Потом он подошел еще ближе и сказал, что я наказан на неопределенный срок и больше никогда не увижу ту, которая сделала меня сопляком. Я хотел ему уже возразить, но не успел. Он начал меня бить своими огромными ручищами. Я потерял сознание.
– Ужас-то какой! – вскрикнула Виктория. – Почему он так жесток к тебе? Он ведь твой отец? Как он может? А он случайно не заметил, как мы…
– Не заметил. Точно, – перебил ее Домовой. – Не все отцы добры к своим отпрыскам. Мне даже кажется, что когда меня бьет мой отец, он получает удовольствие.
– О, Домовой! – она его по-дружески обняла. – Если не хочешь говорить об этом, давай не будем. Я не хочу, чтобы ты страдал.
– Да ничего страшного, Вика. Минутная слабость. Я сам тебе хочу рассказать, что было дальше. Очнувшись, я лежал на его кровати. Представляешь!? Первый раз в жизни он меня положил на свою кровать. Даже когда я был маленький и боялся спать один в кромешной, пугающей темноте, он не разрешал мне спать вместе с ним.
И вот я лежу, ничего не понимая, как вдруг в комнату заходит отец. Увидев меня с открытыми глазами, он вздрогнул, переменился в лице и подбежал ко мне. Я испугался, закрыл лицо руками, думал, он начнет меня снова бить, за то, что я в его комнате, да еще и лежу в его кровати. Но он, как ни странно, сделал совершенно все наоборот. Обнял меня. Стал извиняться. Я не мог поверить в происходящее. Мой отец никогда в жизни не просил ни у кого прощения и тем более у меня. А тут он стал обещать, что больше и пальцем меня не тронет и разрешит общаться с земной девочкой. С тобой.