– Я просто не знаю.
– Пойдем домой. По дороге решим.
– Пойдем, – согласилась Катерина.
На огромное удивление Виктории Катерину не пришлось долго уговаривать идти на свидание.
Катерина вышла – точнее сказать, выбежала – из общежития только в пять минут шестого. А до литературного сквера еще идти, как минимум, семь-десять минут.
Виктория раньше времени начала переживать за подругу, за то, что лично подбила ее на весьма сомнительную встречу, на некий экстремальный прыжок через пропасть без страховки, где есть два выхода: либо жизнь, либо смерть.
А вдруг ее кавалер уже ушел, расценив пятнадцатиминутное опоздание как отказ от его предложения? А вдруг он не придет вообще? А вдруг это только злой и подлый розыгрыш каких-нибудь придурковатых олухов? А вдруг ей станет плохо от того, что ее снова предали, что над ней посмеялись, надругались, как над куклой без души и сердца, вырвав изнутри последнюю каплю достоинства и уважения?
Виктория воскликнула от ужаса, когда осознала, что она натворила. Быстро оделась. Побежала за ней. Запыхавшись, она забежала в литературный сквер. Вдалеке она увидела, что Катерина скованно разговаривает с Валерой (в одной руке она держала букет алых роз, в другой – его руку), вздохнула спокойно и порадовалась за подругу, глаза которой светилась от счастья, словно океаны, ласкающиеся в лучах небесного светила.
Придя домой, Вика позвонила Антону. Он пообещал в скором времени прийти с ее любимым тортом. Тон его был весел и игрив.
Виктория сходила в душ, высушила волосы феном, накрасила ногти в красный цвет, нанесла на щечки тонкий слой тонального крема бежевого цвета, неярко обвела глаза специальным карандашом, взяла с полки овальной формы тушь, несколько элегантных движений – и вуаля ресницы в три раза объемнее и длиннее. Губы решила не красить, естественный цвет сексуальней. Потом оделась в обычную домашнюю одежду: легкая белая футболка, коротенькие шорты, мягкие тапочки.
– Привет! – поздоровался и поцеловал Вику Антон, когда вошел в ее комнату. – Прости, я задержался. На дорогах – пробки; в магазинах – очереди! Ужас! Еще и торта не было, который я хотел купить.
– Не знала, что ты у меня такой ворчун, – ласково сказала Вика, обнимая возлюбленного.
– О! Еще какой ворчун!
– Давай тортик. Положу его на стол. Ты раздевайся, раздевайся.
Они съели почти половину коржевого торта со сгущенкой, шоколадом и лесными орехами.
– Я сейчас лопну! Третий кусочек был явно лишним! – воскликнул Антон и лег на кровать. – Чувствую себя толстопузым Карлсоном.
– Ну, аппетит у тебя точно как у Карлосона, сладкоежка ты мой, – она чмокнула его в щечку и прилегла рядом.
– Надо позвать Катерину на чаепитие. Как думаешь?
– Я позвала бы, но наша мадам ушла на свидание, – с гордостью сказал Виктория.
– С мальчиком?
– Нет с девочкой! Что за вопрос, Антон? Конечно, с мальчиком.
Он засмеялся.
– Что смешного?
– Ты такая красивая, когда злишься. – Антон провел рукой по ее лицу. Поцеловал. – Не знал, что у Катерины есть молодой человек.
– У них сегодня первое свидание. Он ее пригласил не как все мальчики. Ооочень уж своеобразно.
– Интересно-интересно… серенаду спел?
– Нет. Прислал любовное письмо.
– Ничего не скажешь – оригинально! – с деловитой важностью отметил Антон, поглаживая плоский животик Виктории. – Я рад за нее.
– А как я рада за нее, просто не передать словами!
Когда стукнуло восемь часов вечера, Антон стал собираться. В десять ему надо быть на работе, как штык.
– Я не хочу тебя отпускать, – говорила милым, приторно-сладковатым голоском Вика. – Может, ты не пойдешь сегодня на работу?
– Если не приду, меня уволят. А без денег я долго не протяну.
– Но побудь со мной еще хоть пять минуточек. Всего пять.
Умоляющий голосок, детский взгляд, надутые губки не могли не сработать. Он согласился.
– Ну, хорошо. Еще пять минут. Не больше, а не то я опоздаю.
Пять минут пролетели так же стремительно и незаметно, как и сам вечер.
Виктория проводила Антона до крыльца общежития, напоследок крепко обняла, сладко поцеловала и отпустила на волю, махая рукой силуэту, ускользающему в толпе прохожих.
Расстроилась. Немного всплакнула, смахнув горькие слезы. Легла на кровать, достала запылившийся личный дневник и начала писать:
«Бесповоротно влюбилась в Антона. Все мысли только о нем. Без него – мрак; с ним – свет.
Все-таки странная это штука любовь. Еще недавно страдала по Домовому (если быть честно, то и сейчас я по нему скучаю, как никогда раньше; мне не хватает друга: простого общения с тем, кто тебя понимает), сейчас с ума схожу по Антону. Чувствую себя предательницей. Неверной, в конце концов. Но ко всему этому счастливой, воздушной, легкомысленной (в хорошем смыла этого слова), то и гляди поднимусь вверх, как воздушный шарик, улечу в голубое небо и растворюсь в нем.