– Я люблю тебя, – вдруг сказал Антон.
– Я тоже люблю тебя, – призналась Виктория.
– Я хочу тебя.
– И я хочу. Но боюсь, – встревожено сказала она, целуя его.
– Ничего не бойся, я буду нежен, любимая моя.
Больше слов не требовалось.
Она сняла с него белую рубашку и штаны, он с нее платья в горошек и колготки. Они забрались под легкое одеяло, чтобы не смущать друг друга своей природной ногатой.
Антон целовал Викторию в ее изысканную лебединую шею, приятно пахнущей земляникой, слегка касаясь языком. Он медленно, не спеша опускался ниже. Ее тело извивалось. То прогибалось, то опускалось. Поцеловал в ключицу. Провел языком по ложбинке ее упругих грудей. Снял черный лифчик. Выпуклые груди с розовыми сосками окутали взор возбужденного Антона. Он положил руку на них, а языком стал ласкать ее шершавые, окаменевшие соски. Виктория вскрикнула от блаженства. Он ласкал губами и одновременно языком ее упругий животик. Снимая трусики, он увидел густые черные волосы на лобке, которые вскружили ему голову.
Виктория позвала его к себе и шепнула ему на ушко «Я хочу тебя». Он медленно вошел в нее, ощущая теплоту и влагу.
По началу Виктории было больно, когда он в нее входил, но потом она полностью сосредоточилась и наконец, расслабился, ощутив незабываемые, совершенно новые наслаждения. С каждым простым, таким естественным движением, тактом, ее тело, словно расплывалась по кровати, исчезало подобно капельке на горячей поверхности плиты. Она оказалось в ирреальном мире, без четких границ, без привычных очертаний, без всего того, что она когда-то знала. Все расщепилось. Была лишь черная сфера, лишенная простых физических, химических законов, фаз. Сфера непередаваемого ощущения, в которой ее, то поднимало ввысь, заставляя стонать, то опускало вниз, заставляя кричать. Когда ее подняло на высшую отметку удовольствий, отчего она перестала даже дышать, ее душа на доли секунды вырвалась из оболочки.
Виктория открыла глаза, вернувшись с небес на землю. Она поняла, что все кончено. Антон, тяжело дыша, положил потную голову на ее грудь. Поблагодарил. И они уснули, проснувшись через час от того, что услышали чьи-то крики…
***
Элизабет и Домовой, не останавливаясь, бежали по темному туннелю пещеры, слыша, как за их спиной скребутся невидимые монстры (или это их страхи, гонимые черными тенями?), подбираясь все ближе и ближе.
К счастью в конце туннеля они увидели вместо тупика, вместо каменной стены, поросшей мхом, яркий дневной свет, проникающий через огромное отверстие в скале, ослепляющий их глаза, привыкшие к кромешной тьме.
– Мы спасены! – радостно закричала Элизабет.
Она все еще не верила собственным глазам, которые восторженно смотрели на невероятные красоты девственные леса Амазонки. Пальмы. Громадные тенистые деревья с толстыми стволами, но со скудной листвой; их обвивали вьющиеся, вечнозеленые лианы, которые спадали с веток, тянулась по земле, поднимались по другому стволу дерева, теряясь в безграничных просторах Амазонки. На стволах деревьев произрастали эпифиты: мох, лишайник и орхидеи различных оттенков и цветов, от жгуче красного до бледно голубого. Орхидеи окутывали лес приятным сладковато-приторным, мускатно-горьковатым, медово-солнечным запахом. На земле росли пышные кустарники, которые пронизывали солнечные лучи.
– Не уверен, – скептически отозвался Домовой, прорываясь меж лиан. Он уловил вдалеке слабое журчание реки. – Нельзя доверять таким местам. Они опасны!
– Может, остановимся, – предложила она. – Я устала. Больше не могу бежать. Вряд ли сороконожки выбегут ради нас из мира тьмы – в мир света.
– Мы бежим не от них.
– А от кого тогда?
– От самих себя, – философски подметил Домовой и остановился. – Будь внимательна.
– Я знаю, – фыркнула она. – Чего ты боишься? Как можно бояться лесной наготы!?
– Красота – это явление обманчивое и зыбкое.
– Оглянись же ты! Прислушайся, как птицы поют!
– Это не птицы, а «поющие» рыбы. Мы подходим к руслу реки.
– Разве рыбы поют? – изумилась Элизабет.
– Еще как поют! Слышишь жужжание, словно летают стрекозы?
– Да.
– Это Колибри. Вон, – он указала рукой на цветок, – одна села на красный цветок и на ходу высасывает нектар. – Домовой пошел вперед, потянув за собой Элизабет. – Ладно. Пошли. Нельзя терять ни минуты.
Они вышли к реке, стремительной и беспощадной, которую с двух сторон обступали изогнутые, почти горизонтальные деревья; их ветки касались бурлящей поверхностью реки.
– Нам обязательно идти через реку?