Вике захотелось обнять Антона, чтобы он ее приласкал, успокоил. Но его не было вот уже третью ночь; снова гастроли. Ей было одиноко и грустно. Хотелось реветь. Сдержалась, забрав всю волю и силу в кулак.
Оделась. Проверила квартиру: газ отключен, свет выключен, окна закрыты. Закрыла дверь и пошла на работу.
Антон, как и обещал, приехал домой в четвертом часу. Разобрал сумку, съел две тарелки горячего борща по-украински с салом, помылся, пятнадцать-двадцать минут подремал. Проснувшись, он быстро оделся и пошел в диагностический центр «Чайка» на улице Костромалова, напротив государственного детского садика номер сорок пять. Там, внутри здания, его уже ждала взволнованная Виктория; она нервничала, не находила себе места, постоянно глядя в окно, пытаясь найти среди толпы зевак своего опаздывающего мужа. Он пришел без двух минут пять.
– Все-таки успел, – радостно сказала она, когда его обняла. – Я так соскучился, так соскучилась.
Они сели на кожаный диванчик в холле, ожидая вызова врача.
– А как я соскучился по тебе, любимая моя, что даже подумывал, а не бросить ли мне актерскую труппу и примчаться к тебе, чтобы всегда быть с тобой рядом и никогда не покидать тебя на столь долгий срок.
– Потому что…
– Что?
– Ну, Антон, пошевели мозгами … потому что
– …я люблю тебя, – продолжил он.
– Правильно. Почаще, пожалуйста, повторяй эти слова, чтобы я не забывала, – сказала Виктория. Он кивнул. – Я уже начала нервничать, переживать. Думала, что ты не успеешь и пропустишь первую встречу с ребенком…
– Я бы ни за что не пропустил первую встречу с нашей малюткой. А если бы и пропустил, то, наверное, не простил бы себя никогда.
– Я волнуюсь. Ужасно волнуюсь. Как на собственной свадьбе.
– Если тебя это успокоит, то я тоже.
– Родной, у тебя врожденный талант успокаивать беременных женщин.
Она засмеялась.
– Я знаю. Кстати, сейчас я испытываю похожие чувства, как на свадьбе. Помнишь, мы оба разволновались не на шутку. Ты не могла надеть мне обручальное кольцо на мой корявый палец. А я не мог зажечь свечу любви, как бы ни старался.
– То, что твой палец корявый, это подмечено в яблочко. – Они хихикнули. – Меня больше впечатлило то, что ты заплакал, когда наши родители желали нам счастья, любви, взаимопонимания и прочую ерунду. Я первый раз видела, как ты плачешь. Это было так трогательно.
– Это было постыдно.
– Нет. Скорее искренне. Ты в очередной раз покорил меня. Покорил своей честностью, чистотой мыслей, глубокой любовью, которая разрослась в твоей душе, подобно траве в лучах весеннего солнца. О, как сказала!
– Правда? Покорил? Ты никогда мне об это не говорила.
– Сейчас говорю.
– Все равно повел себя женственно.
– Хочешь сказать, что плакать это прерогатива женщин?
– Ну, уж точно не мужчин.
– Снова стереотипы?
– А куда без них?
– Спор зашел в тупик. Самое время напомнить тебе, как ты мне спел песню на свадьбе. «Я люблю тебя до слез».
– Три минуты позора.
– Снова ты все переиначиваешь?
– Прости. Я люблю тебя.
– Всегда бы так, – усмехнулась она. – Три минуты удовольствия. Как же ты красиво пел, вкладывая в каждое слово – искренние чувства. Свою любовь. Не удивительно, почему я заплакала, когда ты спел, встал на колени и сказал: «Любимая, я у твоих ног».
– Да, я был в ударе. Ничего не скажешь. Но пел я отвратительно. Не спорь.
– Не буду. Каждый хочет слышать то, что он хочет услышать. Я слышала голос Аполлона, который не посрамил честь Богов. Я слышала голос мужа, который возможно фальшивил в нотах, но ни разу не сфальшивил в чувствах. А это разве не главное?
– Я старался. Почему ты говоришь об этом сейчас?
– Не знаю. – Она пожала плечами. – Так хочу. Приятно вспомнить о былом. О волшебной свадьбе, где я была самой красивой, самой счастливой в белом кружевном платье. Я была принцессой, женой, возлюбленной. Эх… жаль, что свадьба может быть только раз в жизни.
– Ты как хочешь, но я собираюсь праздновать серебряную свадьбу, потом – золотую. И если Бог даст здоровья, то и от брильянтовой не откажусь. А ты как, Вика, со мной?
– А куда мне деваться? Выбора ты мне не оставил.
– Я такой хитрец.
Он обнял Викторию и положил голову на ее плечо. Потом сказал:
– Хорошо сидим.
– Ага. Уже пятнадцать минут шестого.
– Мне еще кое-что вспомнилось… помнишь, как мы танцевали наш первый танец на свадьбе?