Я встал с пола и задал тот же самый вопрос, что и первому мальчику. На что он мне ответил, что, конечно, играет. Я не удивился этому ответу, как и его последующему вопросу: «Ты меня видишь?».
Они загадочно переглянулись друг на друга и спросили, почему я их вижу. Согласись странные невидимки? – спросил дед у внучки. Виктория кивнула. – Что было дальше ты, наверное, уже догадалась. Мы разговорились, подружились, нашли море общих интересов и через пару часов уже играли – втроем! в «машинки» и продолжали играть до моего десятилетия, пока нам это не надоело и мы не перешли на более взрослые игры, как «Крестик-нолик», картежный «Дурак» и в «Прятки». – Дедушка посмотрел на Вику и сказал. – Признаюсь честно – это было лучшее время!
– Кто же они были?
– Моими друзьями, – ответил он. – Я знаю, ты хотела услышать от меня нечто иное. Это справедливо. Но прошу заметить, что меня не волновало их истинное происхождение и откуда они родом и почему их не видят другие. Для меня было главное, чтобы они были рядом. Они для меня стали, словно родными братьями, которых у меня, к слову, не было. Если, начиная с трех лет мне было одиноко, то после шести, мне некогда было скучать, я перестал просить у родителей сестренку или братишку на день рождения или на Новый год.
– Но ведь они были Домовыми? Ведь так, деда?
– Да. Но в те времена меня тоже можно было считать Домовым. Так как после тренировки я не шел с мальчишками играть на улицу, а сидел дома и играл в Пиратов или в Богов со своими невидимыми друзьями. Одно время я считал себя больным на всю голову. Эти мысли, может быть, и не проскальзывали, если бы ни опасения родителей за мое психологическое здоровье. Они всерьез думали, что я болен. Но мне было без разницы на всякие там мнения, я продолжал верить, ни взирая на то, что мне каждый день навязывали обратное мнение. К двенадцати я стал умнее и стал скрывать свою «болезнь» от родителей, которые, к слову, успокоились и перестали ходить дома, как на иголках. А потом случилось то, что должно было случиться.
– Что же? – спросила Вика, глядя на дедушку большими зачарованными глазами.
– Они исчезли! – ответил он и снова прикурил трубку, засыпав туда новую порцию табака. – Исчезли…
– Но почему?
– Они исчезли, потому что я вырос и перестал их замечать, сам не осознавая сего факта. Я не заметил, как променял их веселое и дружеское общество на девушку из параллельного класса, в которую я по уши влюбился и с которой впервые ощутил всю жгучую и яркую боль – темную сторону любви – когда она меня бросила, начав заигрывать с другим мальчиком. Вот такая грустная история, в которую поверят только дети, так как их души наивны и чисты в отличие от взрослых.
– Я тебе верю. Как и верю, что бабушка мне передала дар готовить, а ты деда – дар видеть Домовых.
– Возможно. Свою историю я тебе поведал, теперь может быть, ты мне расскажешь свою? Если, конечно, Домовой не будет против.
Вика посмотрела на одобряюще кивающего Домового, взвизгнула от радости и начала рассказывать, как и где она познакомилась с Домовым.
Внимательно дослушав до конца историю Вики, дедушка глубокомыслен-но посмотрел на внучку и спросил:
– Я так и знал, что он скромный и хороший мальчик. Ты точно ее не бросишь? – спросил он у Домового.
– Он говорит, что никогда не бросит меня, потому что друзья не бросают друг друга, – сказала Виктория. – Еще говорит, что они – твои друзья – не бросали тебя, а наверняка остались в том же доме и с теплотой и любовью смотрели на тебя и не единожды мечтали с тобой поиграть, обнять пока ты жил в родительском доме, но не могли.
– Мне вот интересно, Домовой, в этом доме нет других духов?
– Он говорит, что нет.
– Однажды Весельчак сказал мне, что существует помимо добрых духов – жестокие и злые, способные причинять вред людям. Что об этом думает твой друг?
– Передай ему, что это правда и что по дороге к этому дому я видел множество злых духов. Жуть, – поморщился Домовой и прижался к Виктории.
– А сейчас ты некого не видишь? – спросила она.