Механический палец всё же нажал на спуск. Трассирующие пули ярким веером пронеслись над электродвигателями и катушками с тросами, продырявили стёкла окон, выбили щепки из пожарного щита.
Патроны закончились, и в наступившей тишине раздался глухой стук падения тяжёлого искусственного туловища на бетон.
Пришлось переступить через толстые ноги киборга, свалившегося прямо на пороге. Из пробитой шеи механического вояки исходил такой жар, что мокрый снег вокруг полыхавшей головы с шипением превращался в клубы пара.
Быстрые взгляды по сторонам. Перебежка к углу пристройки. Дальше, к полуоткрытым воротам.
Рация сразу же после включения разразилась громкими эмоциональными фразами.
- Шестой, пятый, отвечайте! - Какой-то командир прорычал низким скрипучим голосом. - Меня хоть кто-нибудь слышит?!
- Я девятый! Никто из механической группы не отзывается! - Подчинённый ответил пискляво и немного истерично. - Она всех перебила!
- Уведите оставшихся! - Взревел командир в ярости. - Накрываем объект артиллерией!
Далеко впереди зарокотал двигатель грузовика, на котором прибыли андроиды. Машина включила задний ход, развернулась неуклюжими судорожными рывками, немного пробуксовывая, и спешно затарахтела направо, мимо террикона к деревне, снова пуская волны по обширной луже.
- Значит, здесь больше никого. - Виктория, уже не прячась, быстрым шагом добралась до шоссе и повернула в другую сторону, налево.
Короткий сиплый свист - резкий хлопок взрыва у горевшего здания шахты. Ещё один. И ещё. Девушка оглянулась. Снаряд с грохотом обрушил верхушку башни подъёмника, разбив подпорку и расшвыряв обломки кирпичей.
Бомбардировка продлилась несколько минут. После неё - только шум ветра среди голых ветвей и собственные шаги Виктории, негромкий плеск ручейков воды вперемешку с таявшим снегом на асфальте.
Сквозь рваные тучи просочились неяркие лучи солнца, поднявшегося уже довольно высоко. Трасса плавно повернула вправо, огибая пологую возвышенность с густыми кустами. Показалась железнодорожная станция, низкое продолговатое строение бледно-голубого цвета с серой крышей. Рядом стоял длинный поезд, состав из зелёных товарных вагонов.
Никого в поле зрения. Ни механических, ни живых солдат. Бетонные столбы, чёрные провода, узкая платформа, несколько рядов рельсовых путей. Тишину нарушил короткий гудок тепловоза. Виктория ускорила шаг.
10.
Длинная тускло-зелёная вереница уже дребезжала и скрежетала, потихоньку сдвигаясь с места. На заднем торце каждого товарного вагона - металлическая лестница. Добежать до ближайшей и забраться наверх - считанные секунды.
Крыша отсутствовала. Вагон оказался пустым. Как и соседний. Но с ещё одной лесенкой - с широкими округлыми скобами, приваренными к внутренней стороне стенки и избавлявшими от необходимости спрыгивать на пол с высоты.
Оказавшись внизу, Виктория первым делом достала из сумки свёрнутую штору, накрыла её пластиковой упаковкой от стрел - и обустроила подстилку, чтобы не сидеть прямо на рифлёном металле, покрытом пятнами влажного угольного крошева. Затем, отложив лук и сняв перчатки, взялась за остатки шоколада и напитка.
Состав набрал ход, колёса застучали громче и чаще. Рация ничего не поймала, ни единого отголоска. Коммуникатор показал бледную розово-жёлтую карту. Оранжевая точка пульсировала на синей линии недалеко от серо-зелёных прямоугольников, схематически изображавших здания в городских кварталах.
Виктория лёгкими прикосновениями вернула голубой интерфейс, переключила его на список файлов и запустила воспроизведение видео.
Иван, в белой рубашке и чёрных брюках, сидел за прозрачным столиком в открытом кафе с мягким янтарным освещением. Выглядел спокойным и довольным, смотрел на кого-то перед собой с лёгкой улыбкой. Перед ним - стакан с чем-то тёмно-вишнёвым. Сзади - синее вечернее небо с движущимися оранжевыми, розовыми и фиолетовыми звёздочками. Аэротакси периодически пролетали совсем близко, ненадолго подкрашивая изображение сиянием габаритных огней на своих овальных корпусах.
Звучала мягкая, плавная электронная музыка. На её фоне - обычный для таких мест негромкий шум голосов, шорох шагов, далёкий смех.
Оператор, очевидно, установил камеру статично на соседнем столике, решив не показывать слушателей.