Виктория, пропустив детскую колкость мимо ушей, высказала мнение, что радоваться тут особо нечему, поскольку, если нет конкретных подозреваемых, то неизвестно, откуда ждать повторного покушения. А оно будет.
И тогда выступила Клинкина:
– Плохо, Герман, что тебя все же не убили. Вынесли бы тебя на носилках в пакете... Есть такие специальные пакеты огромные, из черного пластика с застежкой-молнией, в них трупы перевозят, знаешь? Все бы увидели, что ты убит, а ты на самом деле спрятался бы дома, и больше нам нечего было бы бояться. Жаль, что мы все задним умом богаты, а сейчас уже поздно, наверно. Или не поздно?
– Ах ты, моя умница, – только и нашел что сказать Герман и поцеловал жену в щечку, а Вика тогда подумала, что Светкино высказывание очень уж смахивает на жесткий стёб. Но навряд ли. Это же Клинкина. Ей можно такое и всерьез.
– Светлана в тот раз шутила, – быстро произнес Галактионов. – Вы сейчас тоже шутите, госпожа Демидова? И почему мне не смешно?
– Сейчас объясню, – проговорила она, и, подойдя ближе, шлепнула на стол перед подопечным многострадальный розовый листок. Ткнув пальцем в одну из фамилий, сухо поинтересовалась:
– Кто это?
– Этот? А зачем вам, Виктория? Думаете, он как-то причастен к нашему делу?
– Кто это? – так же размеренно повторила Вика, почти не разжимая губ.
Ей не нравились совпадения, которые больше походили на хорошо срежиссированные спектакли. Особенно, если такие совпадения участились.
– Это мой эксперт и консультант.
– Еще один эксперт? И в какой области? – холодно удивилась Вика.
– В области какой? В фармацевтической.
– Давно?
– Что – давно, Виктория? Да отчего вы разнервничались-то так?!
– Как долго он вас консультирует? Год? Месяц? Позавчера пришел?
– Я заключил с ним контракт недели три назад. Возникла необходимость провести независимую экспертизу, и знакомые мне рекомендовали этого специалиста. Результатом я более чем доволен. Теперь объясните, в чем дело. Он у вас под подозрением, и мне следует его опасаться?
Что ответить? Допрос подопечному устроила, идиотка. На фоне прочих важных дел наиважнейшим ей показалось узнать, когда и по какой причине человек из числа ее знакомых попал в круг знакомых Галактионова. Ну, и какая разница, когда и почему?! Или решила, что тебя кто-то преследует? Просто-таки проходу не дает этот кто-то? И вправду слаба умом. Дернуло же вчитаться в Алевтинину каллиграфию.
А между тем, у тебя, Вика, проблема. Проблемища. Если не сказать – катастрофа. Свежеиспеченная, но уже горящая. Тебе Усмановну спасать нужно, себя не забыть, и все это срочно. Действуй, не тормози.
Вика угомонила мысли и произнесла:
– Да нет, пожалуй. Этот ваш провизор вне подозрений. Я, собственно, зачем пришла... Мне вас убить велено. Н-да. И в моих интересах провести процедуру сегодня же. Так что, будем решать, где, как, при каких обстоятельствах. Ферштейн?
– Нацюрлих, – машинально ответил Галактионов.
Когда минутами раньше Виктория полагала, что ей звонит виновник всех ее неприятностей Валька Попов, заика и стиляга, она еще не знала, какими бывают настоящие неприятности.
«Ну, привет, красава!» – донесся из трубки незнакомый сиплый голос. Похоже, у его хозяина было неплохое настроение. Он хохотнул, как прихрюкнул, и продолжил, веселясь: «Твоя нянька со мной. Или она тебе кто? Тётька? Баушка? Короче, с которой ты живешь коровой, та сейчас и со мной. Мы, короче, вместе вдвоем. Не считая креветки в клетке».
Видимо, юмор про креветку в клетке ему здорово понравился, и он снова хрюкнул.
От нехорошего предчувствия у Вики заныло сердце.
– Ты кто? – стараясь казаться невозмутимой, спросила она.
– Хрен в пальто, – гыгыкнул собеседник. – Теперь слушай, голуба. Замочишь своего кренделя – все целы будут. Сегодня же замочи, усекла? Сегодня! Мне без разницы, как. Выполнишь работу – звякни, я скажу, что тебе дальше делать. И не вздумай на меня мусоров натравить – тётьку твою пришибу, как только они через забор полезут. Я же полный отморозок, прикинь! Тебе, может, по барабану, что с этой коровой будет, но за свою-то шкурку ты точно трясешься. И если меня завалят по ходу, то и тебе потом недолго гулять. Корешки отловят и шкурку твою на стельки покромсают. Ведь для того корешки и нужны, сечешь? У меня их много.
– Танзилю дай, – стиснув зубы, проговорила Виктория.
– Чего? – оторопело спросил незнакомец.
– Того! С тётькой поговорить хочу. Может, ты гонишь.
– А! Танзиля, значится. Валяй, калякай. Только недолго.
Послышался невнятный шум, и потом раздался голос Усмановны. Она очень зло и очень четко проговорила:
– Ты мне больше никто, Медведева. Поняла? И сюда не вздумай являться! Мне здесь одного дебила хватает.
Виктория, помедлив, сказала тихо:
– Спасибо, Танзиля Усмановна. Я что-нибудь придумаю. Держитесь.
Вместо Танзили ей ответил давешний весельчак. Но голос его больше не казался веселым, и от незамысловатых слов, которые тот произнес придушенным тоном, у Вики похолодело под ложечкой.
– Придумаешь? Покумекаешь, типа? Ну-ну, покумекай. Только смотри, голуба, в правильном ключе кумекай. Не надейся, что будет снова по-твоему. По-моему будет, поняла, рыбонька?!
– Кончай истерить, – надменно проговорила Виктория. – Какого кренделя ты имеешь в виду?
– Не придуряйся, – почти ласково произнес собеседник.
– Ты мне его назови. Не хочу выполнять лишнюю работу.
Он хмыкнул:
– Раздухарилась. Надо же. Лишнюю работу она выполнять не хочет... Кого вчера я не завалил, того и замочишь. Кстати, а как ты меня вычислила, не шепнешь по знакомству? Мне для карьеры нужно. Чтобы больше не косячить.
– Обойдешься, – отрезала Виктория. – И запомни, косячник, если с моей тётькой что-нибудь случится, я тебя сама на ленты порежу, одна, без корешков. Усек, красава?
– Угрожать мне вздумала? Дык я прям сейчас у нее ноготочек дерну, чтобы тебе шустрее там было поворачиваться. Чего притихла? Крутизны маловато?
– Подонок, – сквозь зубы проговорила она.
– А я о чем? Реально подонок, – хохотнул собеседник. К нему снова вернулась смешливость. – Иди, работай.
Вика спросила угрюмо:
– Почему я должна тебе верить? Ты все равно ее убьешь, ведь так?
– Може, убью, а може, и помилую. Под настроение, короче. Шучу, не дрейфь. Я не маньяк, рыба моя, хоть и отморозок. Мне лишнюю работу тоже делать в лом, – и с издевкой закончил: – Да и выхода у тебя нет, кроме как мне верить. Ведь так?
Виктория тихо сказала:
– Не трогай Танзилю. Я сделаю, как ты хочешь. Быстро сделаю.
Семен Свиридов, вновь призванный в срочном порядке в директорский кабинет, вник в ситуацию моментально. Но как-то криво он в нее вник, неправильно. Потребовал, чтобы Виктория без промедления сообщила адрес, куда следует направить группу захвата.
– Ага. Щас, – с сарказмом ответила Вика. – Пока ваши терминаторы будут дверь выламывать, Усмановны в живых не станет. Он отморозок.
После короткого молчания Семен недовольным тоном поинтересовался:
– И чего ты поэтому предлагаешь?
Виктория с удивлением на него воззрилась.
– Как – что? Валить шефа надо. А то вы не догадываетесь.
Свиридов задумчиво потер рукой подбородок.
– Завалить-то его не проблема... Но не уверен я, что кто-нибудь из мужиков сможет приехать на труп. Если, допустим, у них у всех задания на выезде.
Вика вежливо спросила:
– Вы сейчас, извиняюсь, про кого мне рассказываете?
– Да про коллег бывших, про кого же еще.
– А, понятно. Аспект важный, и хорошо, что вы о нем подумали. Но завалить – все-таки проблема. Это только на первый взгляд кажется, что организовать покушение легко. А вы предложите, как.
– Э-э-э, господа, вы о чем? – заволновался Герман Алексеевич.