– Она... жива? – с запинкой спросила Катерина.
– Не паникуй, Демидова, – раздраженно проговорила Марианна. – Лучше звони Танзиле, или как там ее. Может, она в курсе, где найти твою дочь. Чуйка у меня, что Вике нужна помощь, только в полицию она не пойдет, оно и правильно. А мы бы с ней посидели где-нибудь в скверике на скамеечке, покалякали по-бабски. Кто нас заподозрит?
Катя послушно набрала номер Усмановны. Разговор с Асадуллиной получился короткий и какой-то рваный, но Катя выяснила, что Вика утром поехала на работу, а где она работает, Танзиле неизвестно. Катя попросила Усмановну, чтобы та позвонила ей сразу же, как только Вика вернется, Танзиля обещала.
Марианна проговорила с досадой:
– Жаль. Что ж, мы теперь хотя бы знаем, что с ней все в порядке, коли в присутствие отправилась. Катюха, не вешать носу, она себя не даст в обиду. У нее талант. Нет, я кроме шуток. Я бы такой дочкой гордилась. Тем не менее, просьба у меня к тебе будет категорическая: сразу же, как только Виктория объявится, пусть связывается со мной. Талант, не талант, а моя помощь ей не помешает.
Катя вздохнула.
– Спасибо, Марианна. И, пожалуйста, держи меня в курсе, если сама что-то узнаешь.
Путято коротко кивнула, втиснула ноги в туфли и отбыла по своим срочным делам, хлопнув дверью. Катя и Алина сидели молча, глядя каждая в свое окно. Катя заговорила первой:
– Спасибо, Алин, что все это устроила.
– С ума сошла? – вяло возмутилась Алина.
Поколебавшись, Катя сказала:
– Машка чем-то неуловимым на Вику похожа. Прежде я этого не замечала. Тебе так не кажется?
– Ничего общего, – ответила Алина апатично.
– Просто ты Вику давно не видела. Посмотришь?
Катерина торопливо полезла в сумочку за смартфоном. Открыв папку с дочкиными фотографиями, дала посмотреть Алине. Через минуту та смартфон вернула, соглашаясь неохотно:
– Ну, в принципе... Типаж один.
– Да, один...
– Поехали что ли?
– А у Путято детей никогда не было?
Алина, удивленно приподняв бровь, спросила:
– Ты чего взялась фантазировать, Катерина?
– Да это я так... Легкое психическое расстройство на фоне легкого нервного. Забудь.
Алина повернула ключ зажигания, двигатель мягко загудел. Закрутила головой, приноравливаясь выбраться из тесноты стоянки. Катя неуверенно произнесла:
– Вика такая же прямодушная бывает. И мимика у них похожа. Поворот головы тоже.
– Не уймешься никак? – кинув на Катю косой взгляд, сурово одернула ее Алина.
– Ты погоди, Алин, не сердись. Понимаешь, я только сегодня заметила, что у Марианны... Хотя, может, я и раньше видела, но значения не придала... Ты, конечно, скажешь, что это совпадение простое...
– Ну, что там еще? – досадливо спросила Алина, заглушая мотор.
Катину взволнованную тираду она выслушала, не проронив ни слова. Побарабанила пальцами по оплетке руля. Потянулась к держателю со смартфоном.
– Маш, ты где сейчас? Греби обратно.
– Чего забыли? – недовольно спросила Путято, пятью минутами позже вновь устраиваясь на переднем сидении малышки «сузуки».
– Когда и при каких обстоятельствах ты осталась без родителей? – в лоб спросила Алина.
Путято была удивлена. Потом ответила сдержанно:
– Погибли в автокатастрофе летом девяносто седьмого, когда возвращались из отпуска домой. Этой информации тебе достаточно?
– Недостаточно, – категорично заявила Алина. – Вдвоем ехали? Или еще кто-то с ними был?
– Ну, моя сестра с ними была. Ей было годика два, наверно. Я в спортивных сборах участвовала и не смогла с ними ехать. Да что вы мне допрос-то учинили, девки?! Что за дела?
– Возле деревни Камышевка? – взволнованно уточнила Катя. – Катастрофа где произошла, возле Камышевки?
– Да, – помедлив, ответила Марианна. – В чем дело, девушки?
– А дело в том, что Вику мою в детдом забрали из этой деревни. От спившейся мамаши по фамилии Медведева. И случилось это в девяносто восьмом.
– Бывает, – флегматично ответила Марианна.
– Что – бывает, Марьяна? Тебе разве это ни о чем не говорит? Ни на какие предположения не наталкивает?
– Не говорит и не наталкивает, – сухо осадила ее Путято. – И советую тебе, Катерина, слезливую туфту по телику пореже смотреть.
– А вот это? Вот это о чем-то тебе говорит?! – не сдержавшись, выкрикнула Катерина и, схватив Машку за левую руку, вывернула кисть мизинцем кверху.
На внешней стороне нижней фаланги Марьяниного мизинца темнел ороговелый бугорок наподобие крошечной мозоли.
Взглянув ей в лицо, Катя сказала:
– Вика имеет такой же атавизм и маскирует его перстеньком. Удалять врачи не рекомендовали. Она пробовала бороться с ним самостоятельно и только изувечила палец. Теперь всем говорит, что там была тату.
Марианна руку выдернула и лениво произнесла:
– Ну, дай хоть на фотку ее взглянуть.
– Ты ж с ней встречалась! – возмущенно проговорила Катерина. – Когда в детдоме следствие вела!
Марианна изумилась:
– Полагаешь, я всех фигурантов должна в лицо помнить? Тем более, тогда Вика была подростком. Кончай истерить. Где фотки? Я жду.
Взяв у насупленной Кати смартфон, она принялась изучать фотографии, к некоторым по нескольку раз возвращалась. Вернув аппарат владелице, долго молчала. Катя напряженно ждала. Алина ждала с интересом. Наконец, Марианна произнесла без интонаций:
– Тельце сестры было сильно изуродовано. Ее швырнуло через лобовое стекло прямо на кирпичную кладку автобусной остановки. В результате аварии пострадала еще и местная жительница, ожидавшая маршрутку. Вернее, не сама она, а ее ребенок. Мне потом папины сослуживцы подробности рассказали и даже дали ознакомиться с протоколом осмотра. Помню, я тогда заметила нестыковку: прогулочная коляска всмятку, а дитё отделалось ушибами и переломом плеча. Со слов потерпевшей, она схватила дочку на руки, когда увидела, что легковушка, в попытке избежать столкновения с бензовозом, въехала на бетонную балку, лежащую на обочине. Затем машина несколько раз перевернулась. Коляска оказалась на ее траектории.
– И в чем ты нашла нестыковку? – осторожно спросила Алина.
– Откуда у ребенка перелом и ушибы, если мамаша не пострадала совсем. И потом. Странно, что сестру бросило на лобовое стекло. Не было же фронтального удара, – спокойно пояснила Марианна.
– И ты не настояла на доследовании?
– Настояла? Нет. Но сомнение высказала. От меня отмахнулись.
– А в Камышевку почему не поехала? Ведь не поехала? – продолжила наседать Алина.
– Мне не было шестнадцати тогда. После похорон я добивалась, чтобы меня не упрятали в интернат, а разрешили жить в квартире родителей. Коллеги отца помогли, спасибо. Позже я отправляла запрос в поселковый совет. Мне ответили, что гражданка по фамилии Медведева больше у них не проживает. А где проживает, им не известно.