В заключение они попросили Вику написать на большом листе что-нибудь для читателей, чтобы можно было сосканировать, и она вывела на всех четырех известных ей языках: "Да здравствует наука!" По глазам Нюлтянга было видно, что этот бесценный для него лист он после оставит себе.
Наконец, Кизили снова отвела Вику на диван. Ощупала через штанину ее коленку и в своей обычной манере выразила бурный восторг. После этого она села на стул и стала показывать пациентке альбом живописи.
Когда альбом закончился, Кизили ушла, и Вика принялась читать оставленный ей номер "Юуркаупунки". Там было несколько интервью с молодыми астрономами и футурологами, статья о возможном инопланетном происхождении богини Ильматар (которая, согласно преданию, свалилась в океан с неба), несколько интересных рассказов и стихотворений, в том числе о деве Войтто. А еще там печатался с продолжением роман самого Нюлтянга. В нем говорилось об отважной девочке, искавшей в космосе пропавшего брата, и по пути спасшей несколько планет. Фрагмент заканчивался тем, что героиня оказалась на планете пиратов. Вика вздохнула с досадой — очень захотелось дочитать до конца, но что поделаешь. Вот ведь какие люди здесь живут — сами вынуждены прятаться под землей, не имеют даже паровозов, а мечтают о временах, когда человек будет спокойно бороздить галактику от края до края.
И только отложив журнал в сторону, она заметила, что уже не полулежит под пледом, а сидит, подогнув ноги под себя, как ни в чем не бывало. А ее левый кулак лежит на той самой коленке — кажется, она даже колотила по ней, болея за героиню романа.
Девочка легко спустила обе ноги на пол, а потом резво вскочила на них. Даже постояла на одной левой. Никакого следа отравления!
— Лапсед, ма олен таза! (Ребята, я здорова!) — радостно выкрикнула она, врываясь в лабораторию.
— А я программу дописал! — воскликнул Лепотауко, будто бы не слыша ее, и только через пару секунд спохватился: — Здорова? Вот это да!
И все дружно кинулись обнимать свою Войтто. Правда, Кизили тут же отогнала парней и стала ощупывать ей ногу, потом, наконец, сказала:
— Да, действие яда полностью прошло! Раны еще пару дней поболят, но это уже не страшно!
— Вот никогда бы не подумала, что можно лечить искусством, — покачала головой Вика, потом ее вдруг осенило: — Слушай, а не самовнушенье ли это подействовало?
— Нет! — откликнулась, как всегда, жизнерадостная Кизили. — Я же говорила, так лечат даже тех, кто в полной отключке, кто никак не может себе ничего внушить! Пойдем-ка, я поменяю тебе пластырь, а вы, парни, давайте-ка, займитесь ужином!
Глава 10
Глава 10
Новая знакомая
— Вот видишь! — произнесла Кизили, поднимая бокал с шипучим сюкасем. — Как только ты у нас появилась, так пошли сплошные пирушки! Только вчера отмечали твое возвращение, а сегодня празднуем победу в битве! И твое исцеление от раны!
— Полученной по собственной вине, — проворчала Вика.
— Опять ты за свое! — воскликнул Сарвет. — Уж теперь-то мы точно знаем, что лучшей Войтто просто не может быть.
— Кстати, лапсед, — спросила Вика. — А в чем именно заключается моя миссия? Что я такого должна сделать, чтобы с чистой совестью отправиться домой?
— Ну, примерно, то же, что делала в прошлой жизни, — откликнулся Лепотоауко. — Ты должна повести народ на штурм ближайшей крепости ихмевалтов. Для начала, хотя бы одной. Ну а там видно будет. Может быть, мы дальше научимся громить их и без твоей помощи.
— И тогда ты сможешь вернуться, — добавил Сарвет.
— И, кстати, возвращаясь домой, я должна переодеться в свое, — заметила Вика.
— Тебе не нравится наша форма? — удивился Ладвапунг.
— Очень нравится, — заверила Вика. — Но подумай сам — что скажет папа, если я заявлюсь домой в новом костюме? Хорошо, если подумает, что украла, а если… — она даже не смогла договорить
— Ой, правда, извини, — покраснел руноилья.
Некоторое время он сидел молча, потом радостно воскликнул:
— Слушай, Войтто, я придумал, как тебе явиться домой в нашей форме! Ты привезешь с собой наши книги и газеты, и с их помощью докажешь своему папе, что была в параллельном мире, и что тебя здесь почитают. А книг только об одной тебе наберется целый мешок — и научные труды, и романы, и поэмы.
У Вики так и отлегло от сердца. Уж очень ей не хотелось заводить хоть какую-то тайну от папы. Да и книги из параллельного мира — что может быть круче?
— Я с утра напишу запрос академику Кахеняога, — продолжал руноилья, и он, конечно, согласится выдать мне все, что нужно.
— И еще вот, что, лапсед, — сказала Вика. — Поклянитесь именем Ильматар, что если я погибну в бою, вы доставите мое тело в мой мир, только не бросайте в той же точке, из которой я ушла, а отвезите к воротам моего дома.
— Зачем? — искренне удивился руноилья. — Мы тут тебе такой погребение устроим! Вся Хонка поклониться придет!
— Келекотья! Визьтэм! — проревел Сарвет, выражая сомнение в умственных способностях друга.
Однако Вика вовсе не обиделась на поэта, погладила его по голове и произнесла:
— Ну, понимаешь, это нужно многим людям. Прежде всего, чтобы мой папа знал, что я просто умерла, что со мною не случилось того, что гораздо хуже. Потом, мой учитель — я пропала прямо из его конюшни, и его могут обвинить в моем исчезновении. А еще у меня множество друзей-мальчишек, которые будут напрасно надеяться на мое возвращение.
Тут она вспомнила о Людмиле и добавила:
— Ну, и враги некоторые имеются — может быть, их совесть замучает, может, будут винить себя в моей смерти.
— Муйдуги, муйдуги (конечно), Войтто! — воскликнул руноилья с жаром. — До чего же ты мудрая! Я сам тебя и доставлю!
— Ой, визьтэм! — прорычал здоровяк.
— А, ну да, все, вчетвером доставим, — поправился поэт, думая, что дело именно в этом.
Вика же только мысленно улыбалась. Ну, что поделаешь — у него такое представление о героизме, жизнь кажется ему ничем, по сравнению с подвигом. Так ведь поэту положено быть слегка чокнутым.
Ужин прошел так же весело, как вчера. Вика расспрашивала хонкийцев об их жизни, и они ее — о земной. А когда все насытились, Вика специально попросила Ладвапунга спеть что-нибудь свое. Она не просто хотела сделать ему приятно, ей действительно понравились его песни, точнее, воплотившийся в них энтузиазм. И руноилья сразу же сорвался с места, подхватил кантеле и завелся на полчаса без перерыва.
— Войтто, а ты сама нам когда-нибудь, споешь? — спросил Сарвет, когда замолкли струны кантеле. — По легенде, ты раньше прекрасно пела.
Вика задумалась — конечно, она любила петь под гитару "лошадиные" песни Высоцкого, Розенбаума, "Любэ" и многих других, но ведь все они были написаны по-русски. А то, что она внезапно вспомнила здешний язык, еще не значило, что она сможет по-настоящему переводить на него стихи — ведь для этого нужен поэтический дар.
— Я могла бы, — сказала она наконец. — Но ведь здесь есть лишь кантеле, верно? А я умею играть только на гитаре. У вас вообще есть хоть один инструмент с грифом?
Местного слова "гриф" в ее голове не возникло, и только произнеся его по-русски, она поняла, что такого понятия здесь нет.
Ребята молча переглянулись и покачали головами.
— Не беда! — воскликну Ладвапунг, выскочил в лаораторию и тут же вернулся с большим листом бумаги. — Вот, нарисуй нам свою гитару, хотя бы приблизительно, и я в два счета ее сделаю!
— Ты? — удивилась Вика.
— Ну да. А кто же, думаешь, ладит все инструменты? Только мы, поэты, этим и занимаемся, передаем это умение от отца к сыну.