– Какого черта они здесь делают, это наш сектор! – возмутился Хайнц, когда мы прилично удалились. – Этого нельзя допускать.
Когда мы пришли, Хайнц отвел меня в комнату, в которой накануне рисовали листовки.
– Подожди здесь, мне нужно поговорить с Сашей. – И он тут же вышел.
Я не сразу сообразил, что нахожусь в комнате не один. В углу стола, сгорбившись, примостился худой паренек.
– Привет, Герберт, верно? – вспомнил я его имя.
Он кивнул.
– А я Виланд, мы виделись вчера. – Я подошел и протянул ему руку.
Он робко протянул бескровную ладонь. Я пожал ее, она была ледяная.
– Замерз?
Он качнул головой.
– Нет, у меня всегда руки холодные.
– Сколько тебе? – спросил я.
– Пятнадцать, – произнес Герберт.
– И родители не против того, чем ты занимаешься?
– А чем я занимаюсь? – пожал он плечами. – Мне не доверяют ничего серьезного, так, кисточки отмываю, листовки с газетами сортирую. А если бы и занимался, так никто б ничего и не сказал: мать год назад умерла, а отцу, в общем-то, плевать.
Я молчал, думая, что бы еще у него спросить. Между тем он тихо добавил:
– Везет тебе.
Я удивленно взглянул на него, он продолжал смотреть прямо перед собой и негромко говорить:
– Только появился, и тебя сразу на улицы, газеты доверили.
Мне стало жаль парня, хотелось сказать ему что-то ободряющее, но на ум ничего не приходило. Он опустил голову и начал промокать сухим полотенцем отмытые кисти. Я молча наблюдал, как он убирал все в шкаф. Вскоре вернулся Хайнц.
– Нигде не могу найти Штайна, пошли, на сегодня мы свободны.
Мы вышли на улицу, ближе к вечеру стало еще холоднее. Хайнц поежился.
– Что мы будем делать завтра? – спросил я, натягивая перчатки. – Опять раздавать газеты и листовки?
– Скорее всего. Нужно, чтобы как можно больше людей знали, за кого действительно стоит голосовать. Еще не хватало, чтобы этот кочегар[34] пробился. А его прихвостни не сдают оборотов.
– А что насчет Гинденбурга?[35]
Хайнц вздохнул, я ждал, что он выскажет свое мнение, но он так ничего и не ответил. Мы расстались, и я заторопился домой. Я уже с наслаждением предвкушал сытный горячий ужин с сахарными кренделями на десерт, как увидел нечто, заставившее позабыть о еде. Чуть поодаль стоял Саша. Он прижимался спиной к стене жилого дома, вернее, его заставляли прижиматься. На него напирали двое, лицо одного из них показалось мне знакомым. Я всмотрелся в него внимательнее и вспомнил, где его видел, – это был один из тех красных, которых мы встретили сегодня с Хайнцем. Не раздумывая ни секунды, я кинулся вперед. На моей стороне оказался эффект неожиданности. Оттолкнув одного так, что он рухнул на тротуар, я переключился на другого. Тот сориентировался быстро и тут же встал в стойку, выставив перед собой кулаки, молниеносно выкинул вперед руку, но я был готов и увернулся. В эту секунду из ступора вышел Саша. Он ударил по затылку красного, но удар вышел неуверенный, и тот лишь присел, но не упал. На его лице отразилось удивление, словно он только сейчас вспомнил, что за спиной у него оставался еще один противник.
– Бежим! – крикнул Штайн.
Я замешкался, понимая, что вдвоем мы легко одолеем их, но Саша словно прочитал мои мысли:
– Бежим, говорю, они здесь не одни, сейчас остальные появятся.
Этого объяснения оказалось достаточно, и я припустил следом за ним. Даже в теплом зимнем пальто я мог бежать еще долго, но Саша начал выдыхаться. Мы нырнули в темную арку и припали к стене. Саша тяжело дышал.
– Все, не могу больше, – перемежая слова глубокими вдохами, прохрипел он.
Я выглянул из арки, никто нас не преследовал.
– Спасибо, – наконец проговорил Саша, все еще тяжело дыша, – если бы не ты, мне б серьезно досталось. Работа на улице стала небезопасной, сам видишь, красные совсем распоясались. Хайнц сказал, что твоя тетка не в курсе.
– Ни тетка, ни мать с отцом, – подтвердил я.
– Жаль. И не расскажешь им о твоем геройстве.
– Какое геройство, – торопливо отмахнулся я, но внутри меня распирало от довольства: такие слова от руководителя одной из столичных ячеек!
Весть о том, что я вырвал Сашу из лап красных, быстро распространилась среди моих новых друзей. На следующий день меня пригласили на собрание руководителей, где обсуждали планы на неделю, подсчитывали количество реализованных газет и вырученных денег и утверждали лозунги, которыми собирались расписать стены в нашем секторе. Я был в восторге: меня, новичка, запросто пригласили участвовать на равных во всех собраниях и обсуждениях. Видели бы меня Отто и Макс, сдохли бы от зависти!
34
Эрнст Тельман (1886–1944) – лидер немецких коммунистов. Один из главных политических оппонентов Гитлера. В юности он перепробовал множество профессий, в том числе успел поработать и кочегаром на океанском пароходе.