– Это медь, – Велард незаметно возник за моей спиной и указал на кляксу, которую я в тот момент разглядывала. - Здесь аметист, - Велард обратил моё внимание на пучок фиолетовых кристаллов.
– Α это? - я кивнула на щётку прозрачных кристаллов, которые блестели и переливались просто невероятным образом. Теряясь от собственной смелости, сделала полшага назад и прислонилась к груди Веларда.
– Горный хрусталь, - хрипло отозвался чёрный эдельвульф.
– Мы партию доигрывать будем или как? – недовольно окликнул вожака Леон.
– Посидишь со мной? - шёпотом попросил Велард. Я кивнула. Он легко придвинул еще одно кресло,и, пока эдельвульфы играли, Велард одной рукой бережно сжимал мою ладошку,иногда поглаживая её пальцами.
Когда окончательно стемнело, Леон потянулся и заявил, что идёт спать. Велард вызвался проводить меня до покоев, твёрдо выдержал подозрительный взгляд лекаря и галантно подал мне руку. Смутившись, я вложила пальчики в его ладонь. Как же горячо от одного только прикосновения! Богиня-матерь, за что мне это, чем я заслужила внимание вожака?
У моих покоев Велард остановился. Он не собирался заходить, но и меня не спешил отпускать. Грел мои ладони в своих, смотрел так, что я терялась и смущалась,и легко улыбался, задумавшись о чём-то. Его взгляд скользил по моим рукам, шее, губам. Сердце от чего-то забилось быстро-быстро, а из головы сбежали все мысли. Велард медленно наклонился, аромат костра и гвоздики стал ещё ярче, меня окутало незнакомое,тревожащее чувство. Не в силах сдвинуться с места, не в силах отвести взгляд, воспротивиться, я прикрыла глаза. Почувствовала, как Велард легко, осторожно, бережно накрыл мои губы своими… И тут же отстранился.
– Спокойной ночи, Вилена, - хрипло пожелал эдельвульф и, резко развернувшись, ушёл.
Я же растерянно стояла под собственной дверью. И это всё? Да он буквально сбежал! Нет, Марика рассказывала не о таких поцелуях. Хотя у неё и отношения с молодыми людьми были иные. Она сама никогда не теряла от них голову, да и жизни кавалеров никогда от неё не зависели.
Когда я переступала порог, волоски на руках стали дыбом. Опять бытовой амулет? Закралoсь чувство какой-то неправильности, но исчезло так же быстро, как и появилось.
Велард меня поцеловал. Я целовалась впервые в жизни! Поймала своё отражение в зеркале. Глаза сияли, на губах загадочная улыбка, румянец на щеках. А я красивая. От внезапного озарения я окончательно растерялась. Неужели такой меня видит Велард?
Со cледующего дня помятый и какой-то невыспавшийся Леон отменил мне половину лекарств, и я то и дело ловила на себе загадочный взгляд Веларда. Он не упускал ни одной возможности, чтобы коснуться меня. Целовал пальчики, обнимал за талию,иногда гладил по голове, от чего у меня щемило внутри oт нежности,или в шутку чмокал в нoс. Последнее совершенно не вязалось с образом серьёзного и собранногo Веларда и выбивало меня из колеи.
Больше волк Веларда ко мне не приходил, а сам эдельвульф всё смелее вёл себя и, стоило Леону оставить нас одних, притягивал к себе и сладко целовал. Я терялась в его объятиях, мне хотелось, чтобы поцелуй никогда не кончался,и смутно, неясно хотелось чего-то иного, большего. Эти мысли и чувства смущали меня, а Велард ходил довольным.
Я почти всё время проводила в oбществе Веларда и Леона. Исора старалась не попадаться нам на глаза, другие члены стаи коротко перерыкивалиcь с Велардом, заглядывая к нему в кабинет или встречая в коридорах, бросали на меня любопытные взгляды и шли дальше по делам.
Я чувствовала себя ненужной, бесполезной, обузой. Мне с ранних лет внушали, что сидеть без дела недопустимо. Я заикнулась было лекарю и вожаку о том, что могла бы делать что-нибудь для стаи, как все, но от меня лишь отмахнулись. Мол, я и так обеспечиваю душевное спокойствие вожаку и делаю его сильнее одним своим присутствием. Что еще надо?
В итоге я не выдержала и взмолилась, чтобы меня отпустили в департамент. Там я чувствовала себя полезной, а еще я скучала по общению с кем-то кроме лекаря. Постоянно находиться рядом с Велардом мне нравилось, но я понимала, что иногда просто мешаю.
Потребовалось некоторое время, чтобы убедить Леона, что я здорова достаточно, чтобы вернуться в департамент. Он кривился и противился сколько мог, пока в один прекрасный день не сорвался: