Брабант и Фландрия хотели бы видеть принца у себя в стране, но этому помешал герцог Эршо, который еще до 1566 г. был противником Оранского.
Оранский, все еще находившийся в Миддельбурге, достиг между тем следующего: Генеральные штаты поставили условие, что признают дона Хуана в том случае, если иностранные солдаты покинут страну и он присоединится к «умиротворению». Принцу было нетрудно вызвать недоверие к дону Хуану, так как из многих перехваченных писем стали известны намерения нового наместника: сначала завоевать страну, а потом восстановить королевское правление, как это было раньше.
Переговоры Генеральных штатов с доном Хуаном велись в Намене (Намюр), Мархе и Хее. Чтобы еще раз утвердить согласие с наместником, была заключена Брюссельская уния (январь 1577 г.) с целью соблюдать правомочность «Гентского умиротворения» и кальвинистской религии, что, собственно, противоречило духу «мирного договора» относительно религии. Эта декларация открыла путь дону Хуану, который в «Вечном указе» от 12 февраля 1577 г. признал «умиротворение», согласившись на свободное собрание Генеральных штатов и вывод войск, но при этом поставил условие, заключающееся в признании власти короля, полномочий самого Австрийского как наместника и католической религии. Дон Хуан пытался привлечь Оранского к унии, но добился противоположного. Голландия и Зеландия отозвали своих депутатов, и принц смог успешно повлиять на кальвинистские радикальные элементы и прочих в Брабанте и во Фландрии, использовав лозунг «Религия в опасности!». В то время, когда Оранский посещал город как наместник Утрехта, дон Хуан совершил торжественный въезд в Брюссель. Из-за двусмысленных высказываний и преувеличенной любезности создавалось впечатление, что он притворялся. Поэтому во многих фламандских и брабантских городах руководство взяли на себя сторонники принца, которых поддержали вернувшиеся изгнанники-кальвинисты. Влияние Оранского постоянно росло. Дон Хуан забеспокоился, почувствовал себя неуверенно и для спасения видел только один путь: снова начать открытую войну против Оранского, Голландии и Зеландии и арестовать всех еретиков в нарушение договоренностей «Гентского умиротворения». Теперь он решил сражаться с открытым забралом. Наместник удалился в Намюр, захватил цитадель и отозвал назад испанских солдат. Все события указывали на начинающуюся войну между доном Хуаном и Генеральными штатами (июль 1577 г.).
Пробил час Оранского. Радикальные сторонники принца, представители корпораций и другие повсюду создавали городские коллегии («коллегии восемнадцати»); солдаты штатов с помощью голландской кавалерии выгнали оккупационные войска из городских цитаделей, только Намюр и Люксембург оставались на стороне дона Хуана.
Оранскому пришло приглашение из Брабанта и Фландрии, а 6 сентября Генеральные штаты постановили просить принца как члена Государственного совета взять на себя руководство властью в провинциях. Однако поставили принцу условие: относительно религиозных вопросов он должен придерживаться «политики умиротворения». Для официального лица это означало легкую победу, но для человека — огромный успех. Как изгнанник Оранский бежал в апреле 1576 г., чтобы теперь после десяти лет ссылки, десяти лет бедности, унижений и борьбы вернуться на свою фламандскую родину спасителем и освободителем!
Встреча Оранского в Антверпене и Брюсселе подробно описана его современниками. В письмах и свидетельствах городских властей и соратников принца по борьбе воссоздается величественная картина. Но больше всего обращает внимание активное участие в этой восторженной встрече простых людей. Здесь действительно уместно сказать: «отец отечества». Хотя (или, скорее, потому что) каждый знал, что принц — кальвинист и противник дона Хуана, проводивший кроме того, антииспанскую и антикоролевскую политику, его приезд встретили всеобщим ликованием.
18 сентября 1577 г. в Антверпене Оранский ведет переговоры с английским послом Девисоном, так как по-прежнему рассчитывает на помощь королевы Елизаветы. После того как штаты Геннегау установили связи с братом французского короля Франсуа Анжу, герцогом Алансонским, принц снова повернулся в сторону Священной Римской империи; Голландия и Зеландия настоятельно рекомендовали просить о помощи кальвинистского пфальцграфа Казимира. В этом многообразии политических возможностей для Оранского кое-что осложнилось.