Между тем у принца появились новые заботы, обнажившие его слабость и отсутствие цели. Они отразились и на внешней политике. В период этого кризиса у принца трудно обнаружить прямую внешнеполитическую линию, более того, не будет преувеличением сказать, что она вообще отсутствовала, если не считать таковой его постоянные усилия заполучить французскую помощь.
Оранского покинула всякая надежда на германцев. Принадлежность к кальвинизму лишила его этой возможности. Помочь мог бы только курфюрст Пфальцский, но его сын Иоганн Казимир являлся нетерпимым нарушителем общественного порядка в Нидерландах.
Характерным для политики Оранского было использование противоречий между Англией и Францией; только для Елизаветы французский противник был не очень-то важным. К тому же, как только возникли планы о браке Елизаветы с Анжу, дипломатической игре принца помешали. Французский курс принес Оранскому большие трудности. Анжу исповедовал католицизм, и хотя Оранский заявил, что французский принц очень терпим к религии и не собирается причинять зла кальвинистам, его мало кто поддерживал. В Голландии существовала сильная оппозиция этому курсу, но еще сильнее она действовала во Фландрии и в Брабанте, там Францию считали заклятым врагом.
Сидеть на двух стульях Оранскому сначала удалось. Он предупредил королеву Елизавету о планах нападения дона Хуана на Англию (испанский наместник хотел освободить Марию Стюарт); через Анжу он хотел завести друзей среди валлонского католического дворянства. В августе 1578 г. состоялась договоренность с Франсуа Анжу: его признали «защитником свободы Нидерландов от тирании испанцев и их приспешников!». Французский принц был готов оказать военную помощь, а в качестве ответной услуги получал в залог города в Геннегау и обещание (опасное по своей сути): все завоевания, совершенные им в Люксембурге и свободных графствах, перейдут в его собственность. Анжу двигался в направлении Рейна, и Оранский, теряя престиж, освобождал ему этот путь. Ранее уже упоминалось, что брат Оранского Иоганн, правящий граф Нассау и наместник Гельдерна, предостерегал принца от этой антигерманской дипломатии.
Между тем и в империи началось беспокойство по поводу Нидерландов. Император Рудольф изъявил желание посредничать между Филиппом II и Генералитетом, но при условии, что будет сохранена верность королю и католической религии. Его брат Матвей, наместник Генералитета, настаивал на помощи Нидерландам как члену Вестфальского округа. Генеральные штаты послали к императору представителя; на рейхстаге, состоявшемся в апреле 1578 г. в Вормсе, появились нидерландские дипломаты Марникс Сент-Альдегонде, верный советник Оранского, и Иоганн Гентский. Марникс должен был потребовать от германских принцев помощи, так как Нидерланды были частью империи и «вообще-то входили в Вестфальский округ». Делегатам рейхстага также нужно было доказать, что покорение Нидерландов повредит империи. Эта тема обсуждалась в феврале 1578 г. на собрании Вестфальского округа в Кельне.
В Вормсе одобрили назначение эрцгерцога Матвея наместником, однако военной помощи не пообещали, хотя к Оранскому отнеслись доброжелательно. Препятствием послужили кальвинистские убеждения Оранского, да и французский курс вызвал на рейхстаге неудовольствие.
Тем временем Оранский почувствовал растущее волнение в стране. По его мнению, нужно было изменить в «умиротворении» статью о религии, что и послужило причиной для возникновения плана установления религиозного мира, который он предложил на Государственном совете в июне 1578 г. Принц предложил следующие условия: во всех городах и деревнях должны были разрешить католическую, лютеранскую и кальвинистскую религии. Но этот религиозный мир не соответствовал соглашению и сначала был отклонен на различных собраниях штатов. Принц настаивал на своем плане, который наконец издался в виде закона 15 октября 1578 г., как раз в тот момент, когда кальвинисты уже повсеместно проповедовали свое учение. Оранский рассуждал правильно: только религиозный мир, пусть даже теоретически, мог принести объединение. В действительности же все было иначе. Непреклонное католическое духовенство и дворянство, с одной стороны (декрет папы, июль 1578 г.), а с другой — энергичные, не считающиеся ни с чем жестокие кальвинисты, видевшие в религиозном мире новый повод для ссор и разъединения, что нашло свое выражение в Атрехтской и Утрехтской униях.