События того времени способствовали идее единства. Но этому мешало разноязычие — во всех северных провинциях говорили на фламандском диалекте голландского языка, а в южных (Геннегау, Намен, Люксембург, а также в Артуа) — на валлонском диалекте французского языка. В центральной администрации и среди бургундского дворянства говорили по-французски.
Несмотря на многочисленные войны, время правления Карла V было счастливым, император пользовался большим авторитетом. Он считался «здешним», частью народа и постоянно это подчеркивал. Отрекаясь от трона в 1555 г.,[1] он с волнением заявил, что ему трудно расставаться с фламандской родиной.
К сожалению, суровые декреты против еретических течений анабаптизма, лютеранства и кальвинизма омрачили картину внутреннего благоденствия страны.
Совсем иначе народ отнесся к его сыну, инфанту Филиппу, который первый раз посетил Нидерланды в 1548 г. Он воспитывался в Испании, не знал ни народного голландского, ни французского языка. В отличие от Карла V, который в первую очередь являлся императором и монархом, а не преданным слугой церкви, Филипп был воспитан в духе строгого благочестия, и ему не понравились приветливость, откровенность и фамильярность народа по отношению к отцу. Филипп был и остался испанцем, и даже намеренно подчеркивал, что он чужой. Сын короля не приобрел популярности отца, а возможно, и не желал ее. В его окружении находились только испанцы, итальянцы и дворяне из свободных графств. Члены его совета тоже были чужестранцами, и хотя он вежливо обращался с нидерландским дворянством, дистанция все же сохранялась. Ему не хватало широты натуры отца, чтобы не обращать внимания на противоречия и натянутые отношения.
Когда Карл V в 1555 г. отрекся от престола, а Мария Венгерская не пожелала остаться правительницей, его наследник Филипп назначил вместо нее герцога Эмануэля Филиппа Савойского, итальянского принца, который с 1553 г. был командующим бургундского войска. Местное дворянство выразило недовольство тем, что король назначил наместником иностранного герцога, а не представителя нидерландской аристократии, например из династии Нассау, Круа, Лаленов и других.
Непосредственно после отречения императора от престола политическая ситуация в Нидерландах была не очень благоприятной. Война короля с Францией охватила территорию Италии и Нидерландов. Финансовое положение было крайне тяжелым, и король при возобновлении военных действий вынужден был обратиться к Генеральным штатам с просьбой о финансовой помощи. Генеральные штаты собрались в Валан-сьенне в самый разгар войны, когда и дала о себе знать их оппозиция, к которой примкнуло знатное дворянство. Субсидию, правда, пообещали, но при этом высказали резкую критику в адрес правительства. Король прекрасно знал, что ини- циатором образования этой оппозиции была высшая аристократия. Когда Филипп II после окончания войны с Францией в 1559 г. покидал Нидерланды, он обвинил принца Вильгельма Оранского и его друзей в активизации оппозиции, в том числе в Государственном совете, где принц Оранский вместе с графом Эгмонтом, а позже с графом Горном, выступали против верного министра короля Антуана Перрено, сеньора де Гранвеллы и против епископа Утрехтского; в провинциальных и Генеральных штатах, где они как члены дворянской фракции оказывали влияние на духовенство и народ. В 1559 г. король уже резко упрекал принца за то, что он возглавлял дворянскую оппозицию, теперь же стало ясно: Вильгельм не мог пользоваться доверием короля, так как был решительно против «чужой власти».
Филипп II перед своим отъездом из Нидерландов, по совету Гранвеллы, назначил правительницей свою сводную сестру Маргариту Пармскую, а не племянницу Карла V Кристину Лотарингскую, которую предлагали Оранский и Эгмонт, что глубоко ранило гордость феодального дворянства, потому что к нему причисляли также и Оранского, хотя он был германского происхождения. Когда в 1544 г. Оранский прибыл в Нидерланды в качестве наследника своего племянника Рене де Шалона, он не мог считаться иностранцем, как это позже утверждал испанский король.