— Деньги, драгоценные камни, украшения есть? Да? Отлично, давай сюда. Нет? Так иди ищи. Завтра в это же время отчитаешься…
И в общем и целом это было хорошее время. Я бы даже сказал, насыщенное, хотя временами и беспокойное. И длилось оно ровно до тех самых пор, пока Мор, выпив душу из очередного осколка, со вздохом не сказал:
— Все. Это последний. Больше в этом мире проклятых камней нет.
Признаться, его слова меня огорошили. Сами камни я, разумеется, не считал, но мне почему-то казалось, что их должно быть намного больше. Хотя бы потому, что я по-прежнему не все помнил. Видения, которые у меня случались после каждого найденного камня, больше ничего важного не принесли. Все, что мне досталось, это чуть больше картин из моего безмятежного прошлого и целая куча воспоминаний в пределах первой пары столетий моей немертвой жизни, из которых я ничего путного не почерпнул.
— Да, — повторил заметно прибавивший в размерах призрак. — Я действительно больше ничего не чувствую. Но при этом моя душа по-прежнему не полна, и это, откровенно говоря, тревожно.
— Как это понимать? — озадаченно воззрился на него я. — Хочешь сказать, что мы все собрали, но в твоей душе по-прежнему нет какого-то куска?
— Именно.
— И много не хватает?
— По моим ощущениям я собрал себя примерно на треть.
— Вот это новость… — растерянно пробормотал я. — А где же тогда недостающие части?
Мор беспокойно дернулся.
— Понятия не имею. Я ничего не чувствую. Совсем. Их словно бы нет… но при этом я точно знаю, что они не могли исчезнуть.
— Так, — нахмурился я. — Давай подумаем. Если все камни с твоей душой прокляты и они никуда не исчезли, то мог ли их подобрать кто-то еще?
— Разве что случайно. И то я должен был это почувствовать.
— А если бы их смогли уничтожить?
— Исключено. Душа, освободившись, тут же нашла бы новое вместилище.
— Хм. А есть ли вероятность, что осколки твоей души хранятся где-то, помимо проклятых камней? Может, свойства предметов изменены? Может, их искусственно кто-то уменьшил, а то и полностью погасил, как герцог?
Вопрос неожиданно поставил тень в тупик.
— Честно говоря, никогда об этом не думал. Ведь даже храмовое серебро не смогло укрыть их от меня полностью. Однако чисто теоретически… наверное… в твоем предположении может быть разумное зерно. Хотя я не представляю, какой защитой должна обладать подобная вещь. И что еще, кроме прямого божественного вмешательства, может перекрыть силу проклятого предмета.
Я потеребил ворот рубахи. Дурная привычка, которая иногда во время разговора позволяет выиграть время. А еще она свидетельствует о наличии у тебя живых реакций, так как если стоять совсем без движения, то собеседнику кажется это неестественным, и он очень быстро начинает нервничать.
Эх. Сколько времени я потратил, чтобы привить себе эти странные привычки и сделать их частью своего образа… ну да проблема не в этом.
— Мы пока не посещали храмы, — наконец произнес я. — И в темные пятна еще не заглядывали.
— Да, — согласился Мор. — В храмах проклятый предмет может быть плохо виден. А в скверне его сила может быть уравновешена темным артефактом.
— Тогда какие проблемы? Давай еще раз прогуляемся по имперским городам? Быть может, не все потеряно?
И мы действительно прогулялись. Причем не раз и не два. Я даже рискнул дойти до главного алтаря в Дамане, молча порадовавшись, что меня, почти что нежить, не только божественным гневом по пути не сразило, а даже пальцем в мою сторону никто не показал.
На то, чтобы обойти все храмы в стране, у нас ушло еще какое-то время. Однако когда нужные нам камни не нашлись даже там, то вот тогда и настало время заглянуть в ближайшую скверну.
Надо сказать, лезть в эту гнилую дыру, откуда только что выбрался полуразложившийся мертвяк, у меня не имелось ни малейшего желания. Но делать нечего. Кроме меня, пойти туда было некому, поэтому пришлось идти знакомиться, так сказать, с хозяевами.
Ходящие мертвецы, как ни странно, на меня не отреагировали. Не набросились, не покусали. В мою сторону никто даже головы не повернул! Ну пришел и пришел какой-то двуногий. Человеком не пахнет — и ладно. Так что я беспрепятственно прогулялся по вырытым под землей тесным ходам, заглянул во все углы. Добрался до центра скверны, которая, на мое счастье, оказалась совсем маленькой. И даже своими глазами взглянул на питающий ее артефакт.
Ну как артефакт…
Кривая штуковина, наспех слепленная из костей и каких-то жил и напитанная энергией смерти. Откуда она взялась и как давно народилась, этого мне никто, разумеется, не сообщил. Но проклятого камня рядом с ней не оказалось. Ничем другим она нас тоже не порадовала. Так что я просто развернулся и пошел обратно, осторожно огибая разбросанные тут и там кучи мусора и больше не обращая внимания на слоняющихся без дела мертвецов.
— Не хочешь ее уничтожить? — поинтересовался Мор, когда я уже почти выбрался наружу.
— Зачем? Людских поселений тут нет, так что она никому не мешает.
— Пока не мешает, верно, — согласился призрак. — Но лет через пятьдесят из-за нее могут начаться проблемы.
— Так лет через пятьдесят я ее и навещу.
— А когда был жив Нардис, мимо ты бы не прошел, — тихо-тихо сказала мне в спину тень. Однако я все равно услышал и, уловив в его словах какую-то горькую, неприятно царапнувшую правду, глубоко задумался.
***
В пещере царила мертвая тишина. Довольно тесная, маленькая, с низко нависающим потолком, сама пещера когда-то образовалась естественным путем, а я ее потом лишь немного облагородил. Узкий проход, соединяющий с внешним миром этот своеобразный грот, был достаточно длинным и извилистым, чтобы сюда не задували ветра и не наметало сугробы. А холод внутри царил такой, что даже на моих гончих образовывался иней.
Главным достоинством этого места было то, что здесь никогда не менялась температура. В слякотную ли осень, в жаркое ли лето… здесь всегда было холодно, тихо и темно, за что я его, собственно, и выбрал.
Когда-то давно старик Кариур использовал этот грот для хранения припасов. А когда он умер, надобность в дополнительном помещении отпала, и я перестал о нем вспоминать.
Второй его ценностью и тогда, и сейчас являлся широкий каменный уступ, на котором раньше лежали замороженные овощи. Теперь же на этом уступе лежал обломок копья, а рядом — покрытое тонкой корочкой льда человеческое тело.
Честно говоря, сам не знаю, зачем я его сюда принес.
Тогда, у ущелья, мне было некогда его хоронить, а оставлять на поживу грифонам или другим хищникам показалось неправильным. С тех пор прошло шесть с половиной лет, но я так и не выкроил время, чтобы воздать ему последние почести. И так и не сжег, как Кариура когда-то, хотя прекрасно сознавал, что смысла его хранить не было.
Собственно, я и сейчас не понимал, что меня сюда привело и для чего я стою и молча смотрю на обледеневший труп. Но слова призрака что-то во мне затронули, и я пришел… узнать? Сказать? Проститься?
Не знаю.
Нардиса и при жизни-то порой было нелегко понять, а теперь, когда его не стало, даже спросить оказалось не у кого.
— Надо же… а я-то думал, ты ее отпустил, — раздался у меня над плечом недоумевающий голос Мора.
— Кого это «ее»? — не сразу сообразил я.
Призрак, подлетев к телу, ненадолго над ним завис, а потом повернулся и с укоризной добавил:
— Пора бы уже. Перестань ее мучить.
— Да о чем ты говоришь? Кого я, по-твоему, мучаю?
— Душу…
Я испытал необъяснимое желание хорошенько помотать головой, чтобы поставить на место разбегающиеся мысли.