И тут ряды наши охватила паника. Левый фланг дрогнул и подался назад, увлекая за собой все войско. Одон с герцогом кинулись наперерез бегущим; герцог воздел руку, копье угрожающе сверкнуло — несчастные, поверившие слуху, будто Вильгельма убили, так и замерли на месте. Герцог сорвал с головы шлем, чтобы всем было видно его лицо, и воскликнул:
— Стойте! Глядите! Я жив! С Божьей помощью, победа будет за мной! Бегство же смерти подобно! Они перережут вас, как стадо баранов…
В это время самые храбрые из англичан бросились вдогонку за теми, кто отступал в последних рядах. Однако эта дерзость ничуть не устрашила нормандцев, они остановились, сомкнулись плечом к плечу — и перебили преследователей всех до одного. Безрассудная вылазка стоила неприятелю немалых жертв, Вильгельма же она кое-чему научила. Мы заметили, как он пристально разглядывал сплошную линию частокола, который нам не удалось сокрушить ценою даже самых отчаянных усилий. Затем он сказал главным военачальникам, что на штурм придется идти еще раз, но, как только прогремят трубы, они должны будут тотчас же повернуть дружины назад и сделать вид, будто отступают — в панике и беспорядке. И вот пешие и конные устремились к вершине. Но, не успел завязаться бой, как они развернулись и помчались вниз — на равнину. Хитрость превзошла все ожидания! Снизу мы видели, как разомкнулись щиты и в проходы между ними с дикими воинственными воплями лавиной хлынул неприятель. Следом за пешими дружинами ринулась конница — английским сеньорам, верно, не терпелось скрестить с нами свои топоры. Трубы и рога проревели еще раз. Наши тут же развернулись к неприятелю лицом. Англичане от неожиданности застыли как вкопанные, не зная, куда податься. Мы окружили их и перебили всех до последнего, хотя защищались они на редкость умело. Вокруг меня английские и нормандские воины схлестнулись не на живот, а на смерть, и, если б не Герар, я бы непременно погиб рядом с сиром Вильгельмом. Ловким ударом меча Герар отсек рукоять топора, занесенного над моей головой. Но, падая, топор все-таки задел мне руку и бедро. В тот же миг саксонский рыцарь проглотил острие моего копья, что, думаю, вряд ли пришлось ему по вкусу. Мы, оруженосцы, не имели права оставить герцога ни при каких обстоятельствах, разве что когда он сам посылал нас с поручениями на тот или иной участок битвы. И я своими глазами видел и могу подтвердить, что как воину ему не было равных. На коне и без коня он являл собою пример небывалой ловкости, силы и доблести, достойный его высокого титула. Он бросался на выручку взятым в окружение товарищам, не щадя собственной жизни, заслонял грудью раненых и при этом еще успевал командовать всем войском.
Глава XVIII РОВ ДЬЯВОЛА
По команде Вильгельма мы еще дважды провели ловкий маневр с будто бы поспешным, беспорядочным отступлением. Но англичане, однако, по-прежнему удерживали свои позиции, стена из щитов как стояла, так и осталась стоять, нерушимая. Хоть неприятельское войско вокруг Гарольдова штандарта и поредело, притом заметно, немало и нормандцев нашли смерть от сверкавших топоров-молний и теперь лежали вперемешку, кто лицом к земле, кто к небу, раздавленные копьями нашей же конницы! Какие чудеса храбрости являли в этой битве нормандские рыцари — я сам это видел, да не только я один!
Помню, оказался я рядом с Гуго Гранменильским, коему вскорости суждено было стать виконтом Лестерширским, владетелем доброй сотни замков с поместьями в Англии. Он из-за своего коня едва не погиб, чуть было не лишился всего, что обещал ему Вильгельм. Коня он взял у одного из своих рыцарей, то ли смертельно раненного, то ли погибшего. Ошалев от грохота побоища, жеребец осел на задние ноги, потом взметнулся вверх, перелетел через наши головы, через щиты англичан и понес всадника прямо в стан неприятеля. Мы было бросились ему на выручку, но путь нам преградили грозные топоры саксонцев; и тут вдруг шалый жеребец, раскидав крупом насевших на него англичан, круто развернулся и лихим прыжком перелетел снова к нам. Гуго уж, верно, простился с жизнью, ни один из нас ничем не смог бы ему помочь, даже герцог Вильгельм.
Племянник Рауля Тессона, Робер Эрнейский, поклялся первым захватить Гарольдов штандарт. Прорвавшись со своими рыцарями через неприятельский заслон, он с копьем наперевес припустил коня прямиком на Гарольда. Но на него и на коня его градом обрушились топоры. Позже мы нашли изувеченное тело рыцаря Эрнейского подле английского штандарта, рядом с телами Гарольда и двух его братьев.