- Да ты разыгрываешь меня!
- Ой, Минька, не смеши меня! больно делается!
- Вилька! – вдруг посерьёзнел Мишка, - Ты знаешь, когда я ждал в коридоре, видел стенд «Наши ветераны». Я не поверил. Там было написано: 1941-1945. Это что, война четыре года будет идти?
- Да, Мишка, закончится 9 мая 45 года.
- А мы где? В будущем?
- Не знаю, Минь, сам не пойму. Мы же должны быть взрослыми, а мы, как были детьми, так и остались. Я же не постарел?
- Нет, не постарел, только седой совсем.
- Ну, это ещё там, на войне, когда меня засыпало.
- Не совсем, Виль, тогда ты только наполовину был седой, теперь весь.
- Ну что же… зато живой!
- Да, и в будущем!
Я вздохнул, и грудь снова пронзила острая боль. Я закрыл глаза, застонал, сквозь веки увидел какое-то светлое пятно и открыл глаза.
Первое, что я увидел, это довольно яркая лампа под жестяным абажуром. Второе, это пожилой человек в белом халате, запятнаном кровью. На голове белая шапочка, с повязкой на лице.
- Ну и зачем ты проснулся? – ласково спросил он, - ещё ничего не кончилось! Только одну пулю извлекли. Думаешь, выдержишь? А сердечко? И морфия нет, придётся спирту дать. Машенька, видишь, пациент глазки открыл. Налей мальчику спирту…
Медсестра что-то развела в мензурке, приподняла мою голову повыше и сказала:
- Вдохни, и пей.
Я выпил, и у меня полезли глаза на лоб: для детского организма неразведённый спирт оказался немного крепок. Как ни пыталась Машенька напоить меня водой, я не смог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Потом всё исчезло.
И удивительных снов про будущее я больше не видел.
В следующий раз я проснулся в палатке. Это я понял по матерчатому потолку.
Болела голова. Но голова не очень, вот всё остальное тело ныло неслабо.
Хотелось глубоко вздохнуть, но мешала тугая повязка, и боль. Чем глубже я пытался вдохнуть, тем больнее становилось.
«Что мне не сиделось в будущем?» - с тоской подумал я, вспоминая сон. Интересно, где Мишка? Так быстро опьянел, что не успел спросить.
Мишка обнаружился на соседней кровати. Просто он тихо спал.
Это мне объяснила медсестра Маша, зайдя к нам, проверить больных.
- Как он себя чувствует? – сумел спросить я.
- Да уж получше тебя, - ответила Маша, - Кушать сможешь?
- Манную кашу, - улыбнулся я, - со сливочным маслом.
- Будет тебе сливочное масло, - тихонько посмеялась Маша.
Действительно, спустя некоторое время она принесла тарелку каши, подложила под мою больную голову, ещё одну подушу, и стала кормить меня с ложечки вкусной кашей. Немного поудивлявшись совпадению со сном, я ел с удовольствием, несмотря на боль в груди.
- Сильно меня? – поев, спросил я.
- К счастью, лёгкие на задеты, сломаны два ребра. Просто чудо! Когда надо будет… Ладно, я ещё зайду, не сможешь ты меня позвать.
Через некоторое время я снова забылся во сне, улыбнувшись перед этим, сожалея, что не состоялся весёлый разговор с Мишкой.
Как плохо болеть! – думал я, проснувшись в следующий раз. Хотелось в туалет, а подняться нет сил. И терпеть нет мочи. Хорошо хоть, недержание не появилось вновь.
Но давит, невозможно!
На соседней кровати кто-то зашевелился и сел. Скосив в ту сторону глаза, я увидел Мишку! Он тоже увидел меня.
- Вилька! – воскликнул он, вставая. Я заметил, что руки у него забинтованы.
- Мишка, - осторожно попросил я, - дай утку!
- Утку? – удивился Мишка.
- Ну, горшок! Писать хочу!
- Так бы сразу и сказал… - пробормотал Мишка, забираясь под мою кровать.
Потом, неловко действуя своими культями, постарался подсунуть под меня утку.
Выходило это у него плохо, как у безрукого, шутить мне расхотелось.
На моё счастье появилась Маша, которую я сначала стеснялся, но, после неловких попыток Мишки, всё стеснение пропало.
-Умница, Витька, - сказала Маша, вынимая утку, - не надо стесняться, когда поправишься, будешь всё сам делать. А Мише самому ещё надо помогать, руки пока не справляются, пальчики плохо двигаются.
- Теперь не будут тебя мучить скрипкой, - бормотнул я.
- Лучше бы мучили, - всхлипнул Мишка.
-Ну, Миш, не теряй надежды, - шипел я, кляня себя за глупую подначку.
Но Мишка не плакал, он присел ко мне на кровать, и начал гладить меня по голове своей забинтованной рукой.
- Какой ты стал белый, Вилька, совсем белый!
- Это после контузии?
- Сейчас ты стал ещё белее.
- Может, отмыли?
- Может! – засмеялся Мишка, - как я рад, что мы живы, и вместе!
Пошептаться нам не дали, потому что вошёл доктор, который меня оперировал. Я узнал его по круглым очкам.
- Что, больной? Жив?
- Жив товарищ доктор, - прошептал я, - Спасибо…
- Тебе спасибо, что выжил, а то меня бы съели твои товарищи, да и комдив…
- Мои товарищи… они живы? Все? – с надеждой спросил я.
- Это было бы слишком хорошо, Витька, - вздохнул доктор, - Война не разбирает, кому умереть, кому жить, вот и ты чуть не угодил.
- Да ну, сам подставился, - покраснел я.
- Как знать. Ребята говорят, если б не поднялся, пуля попала бы тебе в голову. Вполне могло быть.
Доктор убрал с моей груди одеяло, осмотрел повязку.
- Ладно, отдыхай пока, завтра сделаем перевязку. А ты, герой, - обратился он к Мишке, - как себя чувствуешь? Руки болят?
- Ноют, чешутся.
- Подживают, тоже завтра перевяжем, - Мишка поёжился.
- Скоро вас посетит комдив, готовьтесь, вспоминайте свои подвиги. Всё, ребятки, пойду дальше. Сегодня поскучайте, никого к вам не допущу, слаб ты ещё, Витька.
Доктор ушёл, и мы с Мишкой от души нашептались, вспоминая свои приключения.
- Как ты думаешь, Вилька, что с нами дальше будет?
- Отправят в тыл, Минька. Будь мы здоровы, побарахтались бы, а так, кому мы здесь нужны?
- Это так, - уныло сказал Мишка.
- Ты что, Минька? Неужели понравилось играть со смертью?
- Страшно было, - покивал головой Мишка, - А сейчас чего-то не хватает. Скучно.
- Ты так говоришь, будто всё уже кончилось. Не забывай, там, за стенкой палатки, идёт война, а мы ещё в тылу врага. Рано ты расслабился.
- Я не о том, Вилька, мы сейчас беспомощны, как дети, обидно.
- Да, Минька, не совершать нам больше рейды по тылам врага!
Мишка с удивлением посмотрел на меня:
- Всё бы тебе смеяться!
- Ну, не плакать же, Минь! Мы ещё так молоды, всё у нас впереди! Если захочешь, навоюешься ещё!
- А ты?
- Я имел ввиду, вместе со мной…
- Не хочу с тобой расставаться. Куда ты, туда и я.
- Да, у нас получилась неплохая пара диверсантов.
- Это же ты всё сделал!
- А кто начал? С дубинкой?!
Мы посмеялись, немного, потому что мне было больно, потом опять пришла Маша и покормила нас. Причём Мишку тоже пришлось кормить с ложечки, не держал он ещё ложку своими культями.
На другой день нас перевязывали. Мишка шипел сквозь стиснутые зубы, по его щекам текли слёзы. Мне тоже было не сладко, когда меня ворочали.
Не успела утихнуть боль, как нас посетил сам комдив.
Ему принесли стул, он сел на него, поразглядывал нас, как будто впервые видел, и сказал, что времени на лечение у нас не осталось, завтра прилетает самолёт, и нас отправляют в Москву.
- Я доложил про ваши приключения, и мне приказали срочно отправить вас в тыл.
Я думаю, вами заинтересовались соответствующие органы. Вы и так хорошо нам помогли, а, вспомнив всё, наверно, расскажете ещё немало интересного.
Я представил вас к медали «За отвагу», что будет потом, мне неведомо. Спасибо, ребята!
- Куда нас? В детдом? – с трудом спросил я.
- Зачем же в детдом? Сначала в госпиталь, потом решат. Вам нужно качественное лечение, не дай бог, воспаление. У нас не богато с медикаментами.
Когда ушёл комдив, к нам прорвался командир разведчиков.