Пацаны незаметно переместились к нам за стол, вооружённые ложками. Были они примерно нашего возраста, наверняка нас одели в их шмотки.
Разогревшуюся кашу мы слопали в мгновение ока, только стукоток прошёл по избе.
-Ложитесь с хлопцами на печи, поспите, гляжу, устали вы сильно, - предложила хозяйка. Я отчего-то оробел, вспомнив свой энурез. Что если?
Я беспомощно посмотрел на Мишку, и он прошептал мне: - Не бойся, это только в бою бывает!
Откуда он это знает? Наверно, просто успокаивает. Но я, тем не менее, правда, успокоился и полез на печь.
Долго ли мы проспали, не знаю. Разбудили нас грубые голоса и топот ног.
-Где у вас тут пришлые пацаны? – кто-то резко отодвинул занавеску, и я, щурясь от яркого света керосиновой лампы, увидел двух полицаев с винтовками. Откуда-то я знал, что эти парни с белыми повязками на рукавах – полицаи.
-Ага! – вот беленький, а рядом – чёрненький! Всё сходится! Вставайте, одевайтесь.
Мы спали в одних рубашках, без порток, которые подложили себе под головы вместо подушек. Вместо одеяла нам служили рогожные мешки. Здесь же, на печи мы натянули портки и слезли на земляной пол. Я стоял, поджав пальцы ног, и думал, стоит обуваться, или нет. Если поведут на расстрел, всё равно снимут обувь. Зачем она мёртвому?
-Не обувайся, - шепнул я Мишке. Мишка кивнул.
-Выходи, - скомандовал высокий полицай, и двинулся к выходу.
-Детей то куда, ироды? – заголосила хозяйка.
-Молчи, тётка, будь довольна, что твоих не трогаем! – отозвался молоденький полицай, ухмыляясь.
-Хватит болтать, Федька! Выводи пацанов!
Полицаи, один спереди, другой сзади, повели нас по неширокой улице. Мишка отчаянно зевал, скребя себе грудь под рубашкой. Его зевота заразила сначала меня, потом и полицаев. Так и шли, раздирая рты. Пришли к какому-то сараю и завели внутрь. Здесь старший засветил керосиновую лампу системы «летучая мышь» и велел нам раздеваться. Снимать с себя всё.
-То есть как всё? – удивился Мишка и перестал зевать.
-Снимай, а не то я займусь, - весело заржал молодой.
-Вы не имеете права… - пискнул Мишка, я же, вздохнув, начал раздеваться, решив подчиниться.
-Раздевайся, Минька, зачем-то нужны им наши портки!
-Вот – вот, умный мальчик, - проговорил старший.
-Рубашки тоже! – велел младший.
Мы разделись, полицаи передали нашу одежду кому-то на дворе и остались охранять нас. Мы стояли, закрывшись руками.
-Что вы там прячете? – глумливо спросил младший, руки по швам!
Мы выпрямились.
-Смотри, Петро, какие девочки! – ухмылялся младший, - давай, пока употребим?
-Ты что, Федька, содомит? – удивился Петро.
-Да ты посмотри, какой содомит, такие девочки!
-Смотри, Федька, за содомитство немцы стреляют.
-А кто узнает? Ты же не расскажешь!
-Я – то не расскажу, так нам велели пацанов не трогать!
-А мы и пальцем их не тронем! – захохотал Федька.
Петро пригляделся ко мне:
-Почему у тебя яйца чёрные?
-Били, - коротко ответил я.
-Немцы?
-Красные, - сплюнул я.
-За что? – удивился Федька.
-Он говорил, что я немецкий шпион.
-А ты?
-Что, я?
-Ты не шпион? – с трудом сдерживая смех, спросил Федька.
-Нет, конечно, я русский.
-Как звать тебя, русский?
-Вилли.
Федька зашёлся хохотом.
-Что смеёшься, дурак! – сморщился старший, Петро, - фамилия твоя как? – обратился он ко мне.
-Граббе. Фон Граббе, - в сарае наступила мёртвая тишина, затем звонкий подзатыльник сбил кепи с Федьки: - Извиняйся немедленно!
-Простите, господин Граббе, простите нижайше, я ведь ничего…
-Принеси им что-нибудь прикрыться! – Федька убежал, вытирая с лица обильный пот.
-Простите, господин, этого дурака, а вот ваш спутник, он, случайно, не еврей?
-Ты что, слепой? – возмутился я, - где ты видишь еврея? Это дон Мигель Антонио Санчес де Ла Манча! Я ничего не перепутал? – обратился я к Мишке.
-Ничего, Вилли, - вздохнул Мишка.
-Сын испанского гранда.
-Как вы здесь оказались? – спросил Петро.
-Война, - пожал я плечами, несмотря на свою наготу, стараясь выглядеть надменно.
Прибежал Федька. Принёс какие-то тряпки: - Вот, всё, что нашёл.
Нам дали штаны и рубашки. Одевшись, почувствовали себя увереннее.
-Господа, пока не пришёл другой приказ, вам придётся переночевать здесь, залезайте наверх, там сено, и спите. Не хуже, чем на жёсткой печи.
Мы послушно забрались по шаткой лесенке на сеновал, залегли там и затихли.
-Ну, ты дурак! – услышали мы еле слышный шёпот. - А если пацан родственник коменданту? Скажет слово, и всё, конец!
-Может, врёт? – с надеждой спросил Федька.
-Как же, врёт! Не видишь, немец!
-Да вижу я, - расстроенно пробурчал Федька.
-Минька! – прошептал я в ухо Мишке, - будут спрашивать, те штаны, что с нас сняли, были нашими! Они откуда-то узнали про зашитое послание!
Мишка кивнул, мы притворились спящими, я же начал думать, как вернуть штаны с донесением. Должно быть, написано на шёлковой ткани несмываемыми чернилами, подумал я, поэтому не прощупываются и можно стирать. Интересно, что там может быть написано?
Ночью я решил ничего не предпринимать, утро вечера мудрённее.
Утром нас осторожно разбудили, сводили в будочку и к умывальнику, затем предложили позавтракать, причём Федька оказался нашим лучшим другом.
-Послушай, Федька, - сказал я, когда мы наелись полицайской каши, - мы у той тётки оставили свои вещи, не проводишь? Жалко бросать, хорошие вещмешки, да и ещё кое-что…
-Не велено, конечно… - заменьжевался Федька.
-Так ты же с нами пойдёшь, покараулишь возле избы, а мы, со своей стороны, запомним твоё доброе к нам отношение.
Федька подумал, подумал, и согласился. Мы пошли окольным путём, зашли с огорода.
-Понаблюдай за дорогой, чтобы никто не видел, - попросил я Федьку. Федька спрятался за угол, и стал смотреть за дорогой, а мы вошли в избу.
И увидели, что братья уже ходят в наших штанах.
Ничего удивительного, подумал я, во-первых, нас увели под ружьём, во-вторых, в их одежде. Нас они не ожидали увидеть, чему очень не обрадовались.
-Привет, Яськи, - сказал я, - давайте быстро переодеваться, нас полицай ждёт.
Братья отрицательно замотали головами, вцепившись в штаны.
-Где матка? – сурово спросил я, - хотите неприятностей? Где наши остальные вещи?
Янка с Яськой стояли твёрдо, как партизаны.
-Да что ты с ними валандаешься! – разозлился Мишка, - И так время потеряли, всыпь им хорошо!
-Я вам всыплю! – в сени вышла хозяйка, и, увидев нас, охнула:
-Мы вас уже не чаяли увидеть! За вещами пришли?
-Да, тётя, скорее, время на вес не золота, но жизни! – прошипел я.
Тётя кивнула, зашла в горницу и вынесла наши вещмешки.
-Штаны тоже! – напомнил я, - Быстро!
-Давайте, дети, снимайте, - попросила мама.
Еле сдерживая слёзы, пацаны стали раздеваться.
-Трусы где? – удивился Мишка.
-Так на зиму хотела оставить, холодно им будет.
-Ладно, Мишка, - остановил друга я, - видели нас в одних штанах, может, и к лучшему.
Мишка злобно засопел, но больше ничего не сказал, быстро переодеваясь.
-Рубашки оставим, - распорядился я.
-Да ты что! – взорвался Мишка, - Мы в этом рванье должны ходить?
-Успокойся, Минька, недолго мы так походим, думаю. Всё, бери мешок, пошли.
Мы вовремя вышли, Федька уже терял терпение.
Назад мы вернулись, также, незамеченные.
-Если спросят, откуда мешки, что скажем? – спросил меня Федька. Я пожал плечами:
-Так ты же подарил, Федя, забыл, что ли?
-Точно, Вилли, забыл! – почесал затылок Федька.