Как ни странно, в ванной была горячая вода, было тихо, потому что не было здесь окна. Только слабый гул слышался.
Мы разделись и залезли в ванну. Я молчал, намыливая голову. Мишка тоже ничего не спрашивал.
- Потри мне спинку, - попросил я, - Чешется невероятно, как будто крапивой отхлестали.
Мишка надраил мне спину, потом тихо спросил:
- Что теперь будем делать?
- А я знаю?
- А кто должен знать? Мне кажется, тикать надо!
- Это да… Надо продумать всё, составить какой-то план…
- Какой план?! Сейчас Вольф приведёт сюда твоего дядю, вот будет потеха! План! – фыркнул Мишка.
- Подставляй свою спину.
Я натирал костлявую Мишкину спину с торчащими позвонками и старался думать. Думать не получалось, хотелось спать. Возможно, сегодня немцам будет не до нас, да и если мы внезапно исчезнем, кое-кого это может навести на нехорошие мысли.
Сейчас начало войны, немцы ещё хорошо организованы, очень скоро они придут в себя и начнут следственные действия. Пока мы вне подозрений: сам Вольф вытащил нас из-под обстрела, да и к детям пока не такое отношение, как будет после…
Хотя на это не стоит надеяться, это пока думают, что я немец. Странный контуженый немец… Я считаю русских своими, а они меня кем будут считать? Вот то-то.
- Ты заснул? – возмутился Мишка.
- Задумался, - признался я, - ты же просил подумать, вот я и думаю. Прости, что моя контуженая голова так плохо соображает.
- По-моему она у тебя дважды контуженая! – зашипел Мишка, - Учудить такое! И без меня! В следующий раз я набью тебе морду!
- Хватит уже бить меня по голове! – возмутился я, - Бьют все, кому не лень! Потом сам не знаю, что делаю…
- Сейчас ещё спишешь всё на свою контузию и лунатизм!
- Всё может быть, - согласился я, - где тебе ещё потереть?
- Спасибо, остальное я сам отмою.
Мы тщательно помылись, ополоснулись чистой водой, насухо вытерлись и отправились в номер Вольфа, причём ошиблись дверью и вошли в чужой номер.
Хорошо, никого не было. Зато на столе лежала расстеленная карта.
Я внимательно рассмотрел её, стараясь запомнить дороги на Восток, и мы поспешили покинуть чужой номер. За следующей дверью мы обнаружили номер… как будто Вольфа… Все они одинаковы.
-Минька, ты запомнил номер комнаты?
-Нет, а ты?
-Что ты к контуженому привязался? Я и номера то, не помню, как называются!
-Вот врать! – у Миньки даже пузыри от гнева изо рта поползли.
Я скромно промолчал, пытаясь покрепче запомнить карту. Закрыв глаза, я на память шептал номера частей, указанных на карте, расстояния между населёнными пунктами, высоты…
- Ты чего? – немного испуганно спросил Мишка.
- А?! – спросил я, открыв глаз, - Чего тебе, не мешай! – я продолжал мысленно сканировать карту, слева направо, сверху вниз. Убедившись, что всё улеглось в памяти, я открыл глаза и встретился с вопросительным взглядом Мишки.
- Так мы где? – спросил я. Мишка испугался
- Я спрашиваю, мы у Вольфа, или опять ошиблись номером? – Мишка кивнул:
- Да, вот видишь, шкаф пустой.
- Будем ложиться спать? Мы же ничего не делали, и совесть у нас чиста.
- Здесь только две кровати. А если Вольф придёт?
- Не поместимся на одной, что ли? Да и теплее будет. Не в таких условиях спали.
Мы разделись, легли, прижавшись друг к другу тёплыми спинами, и быстро уснули, сморенные насыщенным событиями дня и половины ночи.
Нас разбудил Вольф. Мы никак не просыпались, тогда он стянул с нас одеяло. Но, увидев нас, голых, обнявшихся, снова накрыл.
- Вы, почему в таком виде? – спросил он.
- Надоело спать одетыми, - зевая изо всех сил, ответил я.
- Почему без трусов?
- Потеряли где-то, или украли… Вон и рубашки подменили.
- Ладно. Вставайте. Не знаю, как с завтраком, может, сухим пайком?
- Да мы давно отвыкли привередничать! – мы оделись и пошли умыться.
- Как твой план? – шёпотом спросил меня Мишка.
- Ещё не вызрел.
- Пока он вызреет, нас повесят! – разозлился мой друг.
- Почему повесят? – удивился я.
- Пулю на тебя даже я бы пожалел!
- Ну, ты, ясное дело… - пробормотал я.
- Ты ещё намекать будешь? – зашёлся в ярости Мишка.
- Да что ты привязался! Сам-то что думаешь?
- Сбежать… - Мишка замолк, потому что в умывальную зашёл какой-то офицер.
- О! Киндер! – он что-то залопотал по-своему, Мишка ответил, я постарался побыстрее исчезнуть, а то опять начнут спрашивать, отчего чистокровный немец разговаривает только по-русски.
-Ну что, киндеры, пошли в комендатуру. Будем решать вашу судьбу. Думаю, надо вас в тыл. Видите, как здесь опасно?
Мы уныло молчали. Отправят в немецкий тыл. Посадят за парту, будем учить немецкий… Бить будет нас местная пацанва, наверно! Ещё бы: один еврей, другой – русский! Лучше на фронте… Правильно Минька говорит, тикать надо при первой возможности.
Так я размышлял, пока Вольф вёл нас в знакомое здание. Правда, мы не узнавали вчерашние чистенькие улицы города: кто-то ночью здесь здорово насорил.
К тому же постоянно носились мотоциклы, слышались отрывистые команды. Явно искали подпольщиков, или партизан.
У меня даже заныло сердце: сейчас наловят невинного народу побольше, да расстреляют для устрашения. Даже если я признаюсь, что это я сделал, не поможет. Или не поверят, или расстреляют вместе со всеми. И Мишку тоже.
Но главный сюрприз меня ждал возле комендатуры. Я увидел выходящего Гнилова в форме абвера, или вермахта, кто их знает, в общем, в немецкой форме!
Я дёрнул Мишку за рукав и постарался скрыться за широкой спиной Вольфа.
К счастью наш старый знакомый здорово спешил, и даже не взглянул в нашу сторону.
А может и взглянул, но сделал вид, что не заметил.
Интересно, что он здесь делает? Помнится, обещал пасть смертью героя.
Мишка вопросительно глянул на меня, я приложил палец к губам: молчи!
Действительно, ещё неизвестно, может, он под прикрытием, разведчик. А если враг, то нам сразу крышка.
В кабинете нас встретил мужчина в форме лет сорока, или больше. Для моего возраста все, старше двадцати, а тои восемнадцати, мне казались взрослыми, или старыми.
Дядька вышел из-за стола и подошёл к нам, внимательно меня разглядывая.
Потом что-то спросил. Вместо меня ответил Вольф. Так они поговорили несколько минут. Потом Вольф спросил меня, кем работал мой отец. Я рассказал, что узнал у Мишки. Тогда фон Граббе, к моему удивлению, сказал Вольфу, что ему знаком мой отец. Он очень сожалел, что я позабыл родную речь. К тому же Вольф, как мне показалось, рассказал историю своего друга.
Так что комендант оказался почти моим дядей. Он велел найти нам подходящую для немецких киндеров одежду, пока поселить в гостинице, и, при первой возможности, отправить в тыл.
Оказывается, где-то в Баварии жила моя тётка по матери. Или не тётка, какая-то фрау.
Сославшись на занятость в связи с ночным происшествием, комендант попрощался с нами за руку, не снимая, правда, перчаток, и нас передали какому-то фельдфебелю.
Генрих Вольф представил его нам как герра Шнитке. Так и повёл нас герр Шнитке, с карабином на плече, обратно в гостиницу.
По его недовольной морде лица, я видел, что ему совершенно не нравится поручение. Вот ещё: конвоировать мелюзгу, когда в городе происходят такие интересные дела. Я подумал, что сейчас солдаты под шумок трясут неблагонадёжных, особенно чудом оставшихся евреев.
Когда герр Шнитке довёл нас до гостиницы, они перекинулись с Мишкой парой фраз, и фельдфебель со всей возможной скоростью удалился.
- Фуф! – выдохнул Мишка, - я уже думал, засыплемся. Хорошо, что… - Мишка не договорил, потому что взвыли сирены и затарахтели зенитки.