Проходя мимо палатки, где торговали разливным пивом и копченой рыбой, Андрей остановился и заявил, что хочет пива.
- Ты же не пьёшь, - недоуменно сказала жена.
Но он настоял на своём, подошел к продавщице, передал ей горсть мелочи и взял стакан пива, который тут же выпил залпом. Алина лишь покачала головой и нахмурилась. Ей с каждым днём становилось всё трудней разобраться в поведении Клошика. Только любовь и глубокая привязанность к родному человеку остужала, вспыхивавшие в ней, порывы возмущения.
Вокзальный шум прорезал голос динамика:
- Внимание! Мужчина в телогрейке с печатью и номером двести сорок пять, пройдите к зданию автовокзала, вас ожидают. Повторяю! Мужчина в телогрейке с печатью и номером двести сорок пять, пройдите к зданию автовокзала, вас ожидают.
Сидевший на лавочке мужик в поношенной телогрейке вскочил, схватил армейский рюкзак и вразвалочку быстро прошагал мимо Клошика и Алины, насвистывая бесхитростный мотив популярной когда-то песни.
- Пиво - гадость, - сплёвывая, пробормотал Андрей.
- Вот и не пей больше.
- Но ты ведь прекрасно знаешь, что нет ничего более унизительного для исследователя, чем...
- Да, да, Клошик, я прекрасно помню, пойдём отсюда, скорее!
Он хотел было ещё что-то сказать, но вместо этого икнул, покорно взял жену за руку и замолчал. Дойдя до остановки, они сели в подъехавший троллейбус, который отвёз их домой.
***
В квартире Андрей избавился от пива, умылся и сел за стол, где уже дымился чай, и манило печенье с клубничным джемом. Парень, казалось, вернулся к прежнему ритму жизни, в котором не было место прыжкам на поезд. Жена поливала цветы и украдкой поглядывала на него.
В дверь постучали.
Клошик вздрогнул и вопросительно посмотрел на Алину.
Она пожала плечами и пошла к двери. Андрей застыл с кружкой в одной руке и надкусанным печеньем в другой. Спохватившись, запихнул печенье в рот и запил, быстро пережёвывая.
- Ой, ой, ой, друзья! - раздался бас из коридора.
- Киря, ты? - крикнул Клошик.
На кухню вошла Алина, а за ней вплыл, рассекая руками воздух, институтский приятель Андрея - Кирилл. Широколицый, с растрёпанной бородой лопатой, в косоворотке, подвернутых до колен брюках и дедушах. Он приплясывал, хлопая себя по ляжкам и кружась. Алина рассмеялась и стала аплодировать. Андрей откинулся на спинку стула и, уперев руки в бока, смотрел на спектакль, учиняемый Кириллом. Примерно на второй минуте пляски, Клошик начал задумчиво водить пальцем по шее и подбородку, не решаясь прерывать происходящее. Ещё через минуту танцы пошли на спад, кружение замедлялось и, наконец, кончилось.
- Ой, ой, ой, друзья! - вновь пробасил Кирилл и сел на табуретку около окна.
Андрей встал, налил чаю и подал гостю кружку. Пригладив бороду и перекрестив напиток, тот отпил и отдышался. Хозяева квартиры вопросительно молчали.
- Ой, ой, ой, друзья. Ух! - напившись, воскликнул бородач и поставил кружку на стол.
- И... - подался вперед Андрей.
- И я не с пустыми руками, друзья! - Кирилл опять хлопнул себя по ляжкам и встал, - Из нового!
Алина села, Андрей внимал.
Приятель достал из кармана свёрнутый тетрадный лист, раскрыл, откашлялся и начал:
«В старинном городе Европы,
Мы танкам показали ж**у!
В 68-м, ты помнишь, Прагу?
Не пиво пили мы там - брагу!
И песни распевали смело,
Не б****и мы, а шли на дело!
Но всё ж, в итоге, веселясь -
мы мордой угодили в грязь...»
Закончив читать, Кирилл откланялся и посмотрел на слушателей.
- Ну? Чувствуете?
Алина прижала руку ко рту и побледнела. Андрей нахмурился и помял переносицу.
-Кхм, Киря..., - начал он, - А это, собственно, к чему?
Бородач округлил глаза и присел.
- Ой, ой, ой, друзья, так что же это я? Идею не донёс?
Алина сначала согласно кивнула, потом помотала головой и посмотрела на Андрея. Тот сохранял видимое спокойствие, но на лбу появилась предательская испарина.
- Не то, чтобы мы совсем тебя не поняли, но встал вопрос, - издалека начал Клошик.
- Так..., - в глазах Кирилла блеснуло то особенное беспокойство, когда поэт предчувствует, что сейчас пойдёт, пускай и смягчённая дружеским тоном, но критика.