Девушки согласно закивали; все, как одна, собрались вокруг рыдающей Маши и принялись утешать.
— А как он стыдил нас третьего дня, после экзаменовки! Будто вовсе мы ничего не знаем! Думает небось, что умнейший на свете человек! А наших учителей как поносил? Наш институт — прекрасный, лучший… — слышалось со всех сторон.
— А что, неправда? — вдруг выкрикнула Арина Зотова. — Эх вы, курицы! «Институт, учителя, адоратрисы!» Да вы точно думаете, что вас здесь чему-то научили? Стоять молча, глазки в пол, реверансы красиво отвешивать — вот всё, что вы умеете!
— А ты сама? — запальчиво возразила ей Соня. — Ты и реверанса приличного сделать не можешь! На вальсе пятку вперёд носка выворачиваешь!..
С недавних пор Арина была тем существом, которое Соня ненавидела больше всего — и, хотя после экзамена у неё осталось ощущение неловкости и стыда за себя и подруг, сейчас ей хотелось спорить и защищать институт.
— Дались мне ваши реверансы, — заявила Ариша. — Я, как класс кончу, уеду к папаше в имение. Буду сама себе хозяйкой, а вы тут ножками шаркайте да ресничками хлопайте, гусыни безмозглые. Правильно он вас!
Не миновать бы этому спору превратиться в новый скандал, если бы не вмешалась Диана Алерциани. Спокойно, но твёрдо она сказала, что, к несчастью, г-н Ладыженский во многом прав: знания большинства из них совсем плохи для старшего класса, а глупые занятия вроде подкладывания любовных записочек давно оставить бы надо.
— Вам, Дианочка, хорошо говорить, — всхлипнула Маша. — Г-н Ладыженский к вам уважителен, беседует, как с равной. А мне… А меня… Точно девчонку-кофульку(2)…
Соня машинально утешала подругу, гладила её по голове, однако слова Дианы воскресили в ней неприятное чувство, вызванное давешним разносом после экзаменов. Ладыженский ураганом ворвался в их скучный устоявшийся мирок, вызвал у них гнев и протест, однако же — для многих девиц, как видно, его слова не прошли даром. Соне захотелось показать ему, что не только Диана, а и она сама тоже на что-то способна; она дала себе слово, что к следующему уроку обязательно прочтёт всё, что велел Ладыженский. Только вчера в институт приехал его лакей и привёз на извозчике несколько ящиков книг: воспитанницы старшего класса моментально расхватали их и принялись за чтение. А сегодня Машеньку угораздило попасться с этой запиской! Соня с досадой прикусила губу. «Вот и опять, верно, думает, что мы совсем дуры!» — представилось ей.
* * *
Из рабочего дневника инспектора Смольного института С. П. Ладыженского:
«Однако лёд понемногу тронулся! Начну с главного. Совершенно ясно, что я должен проводить с воспитанницами больше времени, чем обыкновенно это делает инспектор. И, пожертвовав свободным часом, я предложил девицам остаться в классе, чем вызвал негодование классной дамы, которая перед этим велела им идти в дортуар. Я прибавил, что никого не принуждаю к общению, и кто не желает остаться, могут быть свободными. Они остались все, что мне было чрезвычайно приятно.
Прежде всего я объяснил им, что занятия будут проходить отныне по-иному. Ранее ученицы молча записывали преподаваемый им урок, отвечали заученное и тем ограничивались. Теперь же они смогут задавать любые вопросы учителю, просить объяснений, литературных, исторических, культурных примеров, относящихся к пройденному материалу. Если же они не удовольствуются ответом учителя, пусть обращаются ко мне: я приложу все старания, дабы удовлетворить их любопытство. Пусть спрашивают, что хотят из любой области и науки.
Надо сказать, сперва девицы смотрели на меня недоверчиво и даже с опаской, одна лишь m-lle Алерциани была довольна. Она и завела с мной беседу о романе г-на Стендаля «Le Rouge et le Noir» (3) который произвёл на нее огромное впечатление. Прочие воспитанницы сперва прислушивались, но понемногу переставали конфузиться и включались в разговор. Я снова и снова убеждал их говорить со мной смело и свободно, задавать вопросы, и… Уже после первой нашей встречи заметил огромнейший успех! Почти все они начали по моему совету Пушкина, Гоголя, Жуковского — и даже стали задумываться над смыслом прочитанного, а не повторять, точно попугаи, заученное краткое содержание книги.
Как-то ко мне подошла милая мадам фон Пален и в присутствии девиц заявила: «А я хочу побранить вас, дражайший Сергей Павлович. Вы совсем себя не бережёте, проводите всё свободное время с воспитанницами либо учителями. Извольте-ка давать себе роздых хоть иногда! Mademoiselles, предлагаю вам отпустить вашего наставника и немного поскучать со мною». Воспитанницы повиновались с такой явною неохотой, что это немало польстило моему самолюбию. Смею надеяться, что смог всё-таки преодолеть изначальную холодность и недоразумения между мной и ими. Ведь не было до сих пор лицея или института, где бы я не нашёл с учениками общего языка! Не могу не гордиться фактом, что знаю подход к молодёжи; впрочем, молодёжь наша, в основе своей, высока душевными устремлениями и чиста помыслами. Я счёл бы себя дурным наставником, если бы не умел завоевать её доверие!