И эта брошь прекрасно подошла бы к ее свадебному кимоно, где на белоснежном шелке в стремительном полете несутся золотые птицы.
Сильфида
— Девочка? — новоиспеченный папаша вскакивает на ноги, слегка покачнувшись: в последние часы ему пришлось изрядно поволноваться, покуда супруга в соседней комнате разрешалась от бремени. Результатом переживаний за жену и будущего ребенка стала пара опустевших бутылок каберне. Однако, услышав радостную весть, он, кажется, мигом трезвеет.
— А… Она хорошенькая? Танцует хорошо?!
Повитуха изображает понимающую улыбку. Ох уж эти молодые отцы!
— О, сударь, разумеется, у вас премилая крошка. И танцевать она будет не хуже вас, будьте покойны — дайте только срок.
— Я должен увидеть мою дочь! Я хочу рассмотреть, достаточно ли хорошо она сложена, чтобы танцевать в балете…
Повитуха решительно загораживает дверь своей дородной фигурой.
— Господин Тальони, о чем вы? Вы забыли, что ваша дочь — новорожденный младенец? Какие балеты?! Потерпите немного, и я уверена, что эта малышка окажется достойной своего знаменитого батюшки, — она вновь восхищенно улыбается ему, и Филиппо Тальони неохотно уступает.
— Хорошо, — ворчит он. — Так когда, вы сказали, можно будет приступить к обучению ее танцам?
* * *
— Мари! Куда ты, Мари?
— Я сейчас, матушка… — она набрасывает накидку и, забыв надеть шляпку, выскакивает во двор. Лошадей уже запрягли, г-н Тальони в дорожном плаще наблюдает, как его лакей с привычной сноровкой укладывает сундуки и узлы в экипаж. Отец снова ангажирован, снова собирается в дорогу, на этот раз — в Швейцарию. Они с матушкой и Полем опять долго не увидят батюшку — полгода, а то и год. Мари ужасно тоскует по отцу, он видится ей самым красивым, талантливым, лучшим на свете человеком.
Когда матушка впервые привела ее в театр, где играла громкая музыка, горели сотни свечей, а на сцене танцевали люди в роскошных костюмах — Мари буквально задохнулась от восторга. Но потом появился он, ее отец, в обличье римского божества… Ей казалось, что он повелевает миром, царит над зрителями, сценой, музыкантами. Мари была уже не настолько мала, чтобы не уразуметь: это всего лишь спектакль, театр, это не по-настоящему — и все же отец в образе Марса был настолько прекрасен и грозен, что ей хотелось пасть на колени. А как великолепно, виртуозно он танцевал! Она всей душой стремилась к нему. Как прекрасно было бы выйти на ярко освещенные подмостки, взлететь вместе с отцом в вихре танца! Она представляла себя на сцене, едва не лишаясь чувств от волнения, и на вопрос матушки: «Нравится ли тебе?» смогла лишь прошептать: «Я очень хочу туда…»
Мари подбегает к отцу, и тот, почти не глядя, приглаживает ее волосы, треплет за щеки. Батюшке и в этот раз недосуг было оценить ее успехи, посмотреть, какой прелестный танец разучила она на занятиях с m-r Coulon. А она так ждала его, так мечтала похвастаться, показать отцу, чему научилась за долгую разлуку! Тщетно: батюшка приехал из Италии и прожил с ними всего лишь несколько дней — это были радостные, суматошные дни. Матушка была сама не своя от счастья, суетилась вокруг отца, они беспрестанно беседовали между собой. Разумеется, батюшка был очень рад детям, которых видел не больше двух раз в год — только вот поговорить с ними по душам, поинтересоваться их свершениями времени не нашлось. И теперь вот он снова уезжает.
— Ступай в дом, дитя мое, — мягко говорит г-н Тальони, — ты можешь простудиться.
Даже в этой мимолетной заботе Мари находит для себя сладкое утешение: отец беспокоится о ней!
— Ужасно жаль, батюшка, что вы пробыли с нами так недолго, — лепечет она. — Видели бы вы, какой очаровательный танец сочинил для меня и Поля m-r Coulon! Просто даже чудное pas de deux!
— Да-да, детка, я посмотрю в другой раз… обязательно, — рассеянно обещает отец. Он не задумывается, что этот «другой раз» будет столь не скоро, что за это время его дети разучат не один, а штук двадцать новых танцев; Мари нарочно просила наставника придумать что-нибудь красивое и виртуозное — такое, чтобы батюшка понял, что она живет только балетом, встречами с ним и мечтами о сцене! Увы — батюшка слишком занят собою, своей карьерой. Мари слышала, что его берут сочинителем и постановщиком балетов — это то, о чем он всегда мечтал.
На улице холодно, падает легкий снежок. Матушка будет бранить ее, она считает, что Мари хрупкого здоровья, и запрещает ей мерзнуть. Но она не в силах уйти в дом, пока экипаж не скроется за поворотом.