— Ирод этот долгом ее стращает, давай, мол, отрабатывай. Отработаешь тут, когда бабка болеет, от нее отойти нельзя, хлеба черного не видят вдоволь, — хмуро сказал Василий. — Кому ж такая работница нужна! Тут хочешь не хочешь, а на улицу… — Он снова крепко выругался.
— Полно вам, Василий Дементьич, не гневите Бога, — тихо сказала Дуняша. — А только ваших денег взять я не могу, потому как…
— Вишь, дура какая! — взорвался Вася и повернулся ко мне. — Думает, я ей денег дам, долг отдать, а сам, как все равно та гнида, лапать полезу. Да я ж от чистого сердца!
Искренняя обида так и выпрыгивала из его темных глаз. Он овладел собой и прибавил уже спокойнее:
— Вот как будут опять с квартиры гнать, так узнаешь. А я помочь хочу! Я, может, венчаться тебя зову, а ты?..
Дуняша изумленно подняла голову, щеки и рот ее жалко затряслись. Вся она — маленькая, тощая, некрасивая — испуганно сжалась и стала будто еще меньше; казалось невероятным, что наш красавец коридорный может вот так, с сердитой заботой и искренним участием взирать на это нелепое существо.
— Вы, Василий Дементьич, зачем так… шутите? — задыхаясь, пролепетала она. — Грех вам!
— Боле греха будет, коль допущу тебя на улицу, дуреха. Другого тебе и делать нечего, как за меня пойти, — мрачно ответствовал Вася.
Оба давно уже забыли о моем присутствии. И, став невольным свидетелем этой мещанской драмы, я, под влиянием какого-то романтического порыва, вдруг ощутил острое желание помочь. Зачем? Я не смог бы сказать. Меньше всего думал я в ту минуту о «спасении души» бедной девушки, оказавшейся, подобно сотням других, перед выбором: нищенство или желтый билет. Но красивая идея «соединить два одиноких сердца», дать им хоть капельку счастия, прочно поселилась в моей наивной голове. Это было глупо и сентиментально, да и кто я такой, чтобы вмешиваться в чужие судьбы? Но я не умел остановиться — мощное чувство сострадания к ближним охватило меня.
— Послушайте, Дуняша, Василий ведь руки вашей просит? Так соглашайтесь же! — заговорил я взволнованно. — Или боитесь, что обманет? Человек он честный, я ручаюсь! Вот как за родного брата поручусь!
Она испуганно глянула на меня, покачала головой и перевела взгляд на Василия. Тот ответил столь пылким взором, что она бледность ее сменилась лихорадочным румянцем.
— Да я не потому, да Боже сохрани… — бессвязно забормотала Дуняша, от смущения загораживаясь рукавом. — Да я зачем же им такая… Нищая, оборванная… Когда по ним тут, почитай, все девки сохнут, только про них и говорят!
Ее речь прервал наш общий с Васей смех — и, признаюсь, мне эта наивность показалась невыносимо-трогательной, да вдобавок румянец и заблестевшие глаза так оживили ее измученное личико, что сейчас она казалась почти хорошенькой.
— Вот что, друзья мои, — начал я увлеченно. — Вам не по карману будут расходы на свадьбу, да еще долг… А если я с товарищами возьму это на себя? Оплачу приличное место, закажем вам, Дуняша, платье — да такое, чтоб все ахнули! Всех твоих друзей, Василий, пригласим — частил я, все более вдохновляясь. — Вот пусть у вас, Дуня, будет такая свадьба, чтоб на всю жизнь запомнилась! Довольно вы уже настрадались!
Зачем мне было это надо? Я помнил, что после шикарного торжества они снова вернутся к убогой и тяжкой жизни, полной непосильного труда и лишений. Да и нужно ли этой робкой забитой девушке сидеть во главе большого стола, быть центром пристального внимания к своей жалкой персоне? «Но, — рассуждал я, — едва ли ей еще выпадет в жизни случай одеть новое великолепное платье, прийти под руку с мужем в дорогое заведение, к которому она и близко подойти не осмелится. Так пусть же ей будет что вспомнить, хотя бы этот единственный раз!» Это соображение пересилило все остальные и я уже прикидывал в уме, к кому из приятелей обратиться за содействием в моем утопическом прожекте.
Дуняша молчала, опустив глаза, только лицо ее пылало по-прежнему. Василий смотрел на меня с изумлением.
— Барин! Смеешься что ль?
Какой там смех! Ему было невдомек, что в этот момент я мысленно перебирал все петербургские кухмистерские, и уже подсчитывал, в какую сумму мне обойдется задуманное празднество. Но я пребывал в уверенности, что приятели мои, подобно мне исполненные сочувствия к бедным и обездоленным, не усомнятся поддержать мою идею — не только словами, но и кошельком.
* * *
Свадьбу гуляли в ресторане Зоологического сада, заведении, выбранном мной и моим близким приятелем Говоруновым, как самое недорогое из приличных — жениху же и невесте оно и вовсе представлялось преувеличенно роскошным. Компания была весьма пестрой: приятели Василия, коих оказалось большинство; несколько сослуживцев Васи и Дуняши по «Афинам»; мои друзья и знакомые из газеты, зараженные моей человеколюбивой идеей. К семи часам вечера та часть сада, где держали животных, уже закрылась, но народу меньше не стало: все потянулись туда, где находилось небольшое варьете и ресторан, расположенный в красивом деревянном здании.