Ты, кстати, тоже можешь свободно забронировать здесь себе номер на Букинге. Вилла «Мореск».
БОРИС (оживленно). Да, а вот сейчас и попробуем. Неплохая у тебя удалёнка:
во Франции, в номере люкс, да еще с французским коньяком. (Достает смартфон и начинает искать в Интернете виллу. Читает вслух.) Да, действительно. Октябрь. Вилла «Мореск», одна неделя в номере «Элеганс» стоит полторы тысячи евро, а в номере «Делюкс» тысяча семьсот евро. (Комментирует.) Не так уж и дорого. (Читает дальше.) Вилла «Мореск» принимает гостей с июля две тысячи девятого года. Услуги: два бассейна, СПА и оздоровительный центр, первая линия пляжа, ресторан, во всех номерах чайник и кофеварка, бар, хороший завтрак включен. Средняя оценка гостей восемь целых, семь десятых баллов. (Комментирует.) Неплохо. А у тебя какой номер?
НИКОЛАЙ. У меня люкс, три спальни.
БОРИС. Ну, ты у нас крутой бизнесмен. Даже не буду смотреть, сколько такой номер в неделю стоит. А кому эта вилла принадлежала раньше? Уж очень дом красивый.
НИКОЛАЙ. А вот это самая интересная история. Был такой бельгийский король Леопольд Второй. Очень любвеобильный монарх. В конце девятнадцатого века он построил здесь свой дворец, а вокруг дворца четыре виллы. Три — для своих любовниц, а четвертую для своего личного духовника монсеньора Шарметона. Очевидно, чтобы свои грехи замаливать.
БОРИС. Очень разумное решение.
НИКОЛАЙ. Вот эта четвертая вилла была построена чуть позже первых трех, в мавританском стиле: с башенками, куполом, колоннами и минаретом. И в тысяча девятьсот двадцать седьмом году эту виллу купил английский писатель Моэм и прожил здесь до самой смерти в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году. Он, конечно, перестроил ее, так сказать, под себя. Но мавританский стиль сохранил. Все гости звали эту виллу «Мавританка», хотя ее официальное название было вилла «Мореск» (Встает с кресла и подходит к окну.) Вот подойди сюда на минутку.
Борис подходит к Николаю. Тот слегка приобнимает его за плечо, смотрит в окно и показывает рукой.
Представь себе белый особняк с зелеными ставнями. Перед главным входом в дом красовался символ, защищающий от дурного глаза. К морю спускался большой сад с авокадо, апельсиновыми деревьями и африканскими лилиями. Бассейн был украшен головой фавна. Был теннисный корт и поле для игры в гольф. В холле виллы стояла статуя китайской богини милосердия Куан Чин. На третьем этаже было пять гостевых комнат и четыре ванных комнаты, еще две гостевые комнаты располагались этажом ниже. Стеклянная дверь в кабинет была расписана Гогеном. На стенах картины Тулуз-Лотрека, Писсарро, Ренуара, Гогена, Матисса, Пикассо. Над камином позолоченный деревянный орел. В общем, красота.
Оба отходят от окна и садятся опять в кресла.
БОРИС. А что здесь происходило в годы войны?
НИКОЛАЙ. Здесь побывали и немцы, и итальянцы. А с моря виллу обстреливал британский флот. Когда Моэм вернулся сюда после войны, дом был в ужасном состоянии. Многие окна выбиты, крыша пробита снарядами, стены «разукрашены» пулями, часть деревьев в саду обгорела, вино из подвалов выпито до последней бутылки.
БОРИС (усмехаясь). Ну ясное дело.
НИКОЛАЙ. Кстати, было еще две машины в гараже. Их тоже угнали. Но Моэм быстро отстроил дом и сад заново, и они стали так же великолепны, как до войны.
БОРИС. Откуда ты всё это знаешь?
НИКОЛАЙ (делая большой глоток коньяка). Я, когда стал здесь подолгу жить и узнал, что дом раньше принадлежал Моэму, волей-неволей стал читать его книги, прочел его автобиографию, историю дома и восхитился этим человеком.
БОРИС. И что же в нем такого восхитительного?
НИКОЛАЙ. Моэм был одним из самых читаемых и преуспевающих английских писателей двадцатого века. Притом, что в десять лет остался круглым сиротой. Про таких говорят self-made man, «человек, который сделал себя сам». Он пример исключительной самодисциплины, не то что другие писатели.
БОРИС (делая глоток). Не скрою, я мало знаком с его творчеством. Ну читал когда-то два-три романа. Он же был популярен в двадцатых-тридцатых годах прошлого века. Сейчас его почти никто не читает. Он, по-моему, хороший игрок второй категории писателей.