Тон его постепенно менялся, голос звучал хрипло и резко. Наконец-то сэр Эдгар предстал перед молодой женщиной таким, каким его знала вся Индия, — решительным и безжалостным человеком, хотя и талантливым руководителем. Вглядываясь в каждую складку на его мрачном лице, Мэри пыталась проникнуть в его тайные мысли, угадать по блеску в его глазах, какие чувства он испытывает к ней на самом деле. Она прекрасно понимала, что своей откровенностью нанесла ему удар. Эдгар не в состоянии был примириться с ее возмутительным, из ряда вон выходящим поведением. Мэри подорвала его веру в нее, и он никогда больше не будет на нее полагаться. Однако не тот он был человек, чтобы отказаться от предложения, которое сам же ей сделал. Когда она по собственной воле рассказала ему то, что без труда могла от него скрыть, он должен был в ответ на ее откровенность проявить великодушие — иначе поступить он просто не мог. Он готов был пожертвовать своей карьерой и возможностью прославить свое имя ради того, чтобы жениться на Мэри. Она подозревала, что он ощущал какую-то горькую радость в предвкушении подобной жертвы — не потому, что так уж любил Мэри, но из-за того, что это дало бы ему возможность лишний раз полюбоваться собой. Она достаточно хорошо знала его, чтобы понять: он никогда не упрекнет ее за то, что по ее вине ему пришлось столько упустить в жизни; однако знала она и то, что его кипучая энергия, трудолюбие и тщеславие никогда не дадут ему забыть об упущенных возможностях. Разумеется, он любит ее и его жестоко разочаровало бы крушение его матримониальных планов, но молодая женщина была почти уверена: теперь он от нее откажется, если, конечно, сумеет сделать это так, чтобы его самоуважение не было подорвано. Этот человек был рабом своей цельной натуры.
Мэри потупила глаза, чтобы Эдгар не смог разглядеть в них веселых огоньков. Как ни странно, положение казалось ей отчасти даже забавным. Она ведь знала теперь, знала совершенно определенно, что при любых обстоятельствах — даже если не случится ничего из того, чего он вынужден опасаться, даже если его завтра сделают вице-королем Индии — она не выйдет за него замуж. У нее сохранилась прежняя привязанность к нему, к которой добавилась еще и благодарность за то, что он тепло отнесся к ней после всех выпавших на ее долю в последние дни передряг, о которых она посчитала себя обязанной ему сообщить. Поэтому ей не хотелось причинять ему боль — если этого, конечно, можно будет избежать. Ей надо быть очень осторожной. Если она скажет ему не то, что нужно, он заупрямится, отметет все ее возражения и еще, чего доброго, станет чуть ли не силком принуждать ее выйти за него замуж. Что ж, в худшем случае придется ей совсем низко пасть в его глазах. Конечно, не очень-то это приятно, но может оказаться, что без этого не обойтись. Чем хуже он будет о ней после этого думать, тем легче сможет все это перенести.
Мэри вздохнула, вспомнив о Роули: насколько легче было общаться с этим непутевым бездельником! Несмотря на все свои грехи, правды он не боялся. Собравшись с мыслями, она сказала:
— Знаете, Эдгар, мне больно будет думать, что я явилась причиной крушения вашей замечательной карьеры.
— Надеюсь, вы не долго будете предаваться подобным мыслям. Со своей стороны обещаю: выйдя в отставку, я выброшу все это из головы.
— Но мы не должны думать лишь о себе. Вы прямо-таки созданы именно для этой должности. В вас нуждается государство. Ваш долг — занять ее, невзирая ни на какие личные дела.
— Не такого уж я о себе высокого мнения, чтобы считать себя незаменимым.
— Я всегда так восхищалась вами, Эдгар. Мне невыносима сама мысль о том, что вы дезертируете с поста, занимать который вам просто необходимо. На мой взгляд, сделать это — значит проявить слабость.
Эдгар сделал едва заметное беспокойное движение, и она почувствовала, что задела его за живое.
— У меня нет другого выхода, — отозвался он. — Принять эту должность при нынешних обстоятельствах — еще хуже. Это был бы просто бесчестный поступок.
— Но ведь выход из положения существует! В конце концов, вы же не обязаны на мне жениться!