Проситель запрыгал от радости; он заказал место в дилижансе, который отправлялся в Ливорно, сел на первый же пароход и через два дня был во Франции, а еще через три дня — в Париже.
В то время все умы были захвачены идеей предпринимательства, и в Париже имелись постоянно действующие конторы, где рассматривались финансовые проекты: мой друг поспешил в одну из таких контор.
Он попал в общество капиталистов. Момент был выбран удачно: среди собравшихся оказалось пять или шесть миллионеров, не знавших, куда им девать свои миллионы.
Когда мой друг пожелал войти в кабинет, где заседали эти господа, у него спросили, как о нем доложить. Он уже хотел было назвать себя, но вдруг вспомнил, что его знают как художника и, стало быть, его имя может закрыть перед ним все двери. Правда, первый слог его имени уже успел сорваться у него с языка, однако он вовремя спохватился и с величественным видом произнес:
— Скажите, что пришел человек, у которого есть идея.
Слуга доложил о нем в точности этими же словами, и его тут же ввели в Sanctum sanctorum[10] финансового мира.
— Господа, — сказал мой друг, — ваше время бесценно, а потому я буду краток. Я пришел предложить вам наладить пароходное сообщение по Арно.
Наступило молчание; капиталисты переглянулись; затем один из них, выражая общее недоумение, спросил:
— Во-первых, что такое Арно?
Мой друг неприметно улыбнулся и ответил:
— Господа, если бы я сам объяснил вам, что такое Арно, вы могли бы мне не поверить, поскольку я лицо заинтересованное. Поэтому я только спрошу, есть ли у вас географический словарь и карта Италии?
— Нет, — ответил один из господ, — но если есть деньги, то можно получить все чего хочешь. Так что надо лишь взять немного денег и послать за этими книгами в первую попавшуюся книжную лавку.
— Так пошлите, — сказал мой друг, — эти книги нам совершенно необходимы.
Рассыльный, отправленный в книжную лавку, через минуту вернулся со «Словарем Вожьена» и картой Италии Кассини.
— Прочтите сами статью «Арно», — сказал мой друг дельцу, который сидел к нему ближе всех и на которого ему указали как на самого богатого из присутствующих здесь капиталистов.
Капиталист взял словарь, повертел его в руках, а затем передал соседу: он не умел читать.
Его сосед, получивший чуть более обширное образование, а стало быть, чуть менее богатый, открыл словарь и на букве А, на странице 58, в самом низу правого столбца прочел следующее:
«АРНО, на латыни Am us, одна из крупнейших рек Италии, находится в Тоскане; берет начало в Апеннинских горах, протекает через Флоренцию и Пизу, а несколько южнее впадает в море».
Статья не отличалась изяществом языка и стиля, но с точки зрения топографии все было ясно.
— «Арно, на латыни Arnus, одна из крупнейших рек Италии, находится в Тоскане; берет начало в Апеннинских горах, протекает через Флоренцию и Пизу, а несколько южнее впадает в море», — хором повторили капиталисты.
— Ах, вот оно что! — произнес капиталист, не умевший читать.
— Черт побери! — отозвались остальные.
— «Арно, на латыни Arnus, одна из крупнейших рек Италии, находится в Тоскане; берет начало в Апеннинских горах, протекает через Флоренцию и Пизу, а несколько южнее впадает в море», — повторил в свою очередь мой друг, напирая на каждое слово и выделяя каждый слог.
— Мы слышим, слышим, — сказали капиталисты.
— Слышать — это еще не все, господа, — добавил мой друг: от сознания, что ему начинают оказывать доверие, в голосе у него появились твердые нотки.
И он развернул на столе карту Кассини, повторив тот жест, каким Наполеон развернул карту перед Люсьеном, говоря ему: «Выбирай себе любое королевство на земле!» Затем он ткнул пальцем в середину Апеннинского полуострова и произнес:
— Вот Арно, господа.
И все увидели красивую извилистую линию, которая, как и было сказано в словаре, брала начало в Апеннинских горах и впадала в море несколько ниже Пизы.
— Не может быть, — добавил мой друг, — чтобы вы не слышали о Пизе и Флоренции, двух чаще всего посещаемых городах Италии.
— Не в тех ли это краях, где господин Демидов открыл шелковую мануфактуру, а господин Лардерель — фабрику по производству буры? — спросил делец, не умевший читать.
— Именно, господа, именно! — воскликнул мой друг. — Так вот, из Флоренции в Пизу и из Пизы во Флоренцию можно попасть только с помощью извозчичьей коляски или дилижанса. Место в извозчичьей коляске стоит шесть франков, а в дилижансе — девять. Извозчичья коляска преодолевает расстояние между двумя городами за восемь часов, дилижанс — за двенадцать. Мы пустим по Арно два парохода, которые будут ходить вверх и вниз по течению ежедневно. Мы возьмем с каждого пассажира по пять франков вместо шести и преодолеем расстояние между двумя городами за пять часов вместо двенадцати. Извозчики окажутся разорены, дилижансам придет конец, а мы разбогатеем.
— Позвольте, — вмешался делец, который в этом обществе слыл политиком, поскольку он владел одной акцией «Конституционалиста», — позвольте, Тоскана — это страна, где нет ни Политической хартии, ни Гражданского кодекса; это деспотическая страна, где мы ни за что не получим привилегию на предприятие, призванное нести просвещение.
— Вы заблуждаетесь, — возразил мой друг. — В Тоскане есть Гражданский кодекс и есть государь, обожаемый своим народом, а это порой даже лучше, чем Политическая хартия. И там не надо получать никаких привилегий. В Тоскане полная свобода предпринимательства: каждый может приехать туда и основать там любое коммерческое предприятие, какое ему вздумается.
— О-о! — воскликнул акционер «Конституционалиста». — Напрасно стараетесь, молодой человек: вы не заставите нас поверить в такие небылицы.
— Прочтите это, — произнес мой друг и показал собравшимся письмо, которое он получил от тосканского правительства.
Письмо переходило из рук в руки, пока не попало к дельцу, не умевшему читать. Он аккуратно сложил документ и жестом, исполненным учтивости, передал его владельцу.
— Что вы об этом скажете, господа? — спросил мой ДРУГ.
— Мы скажем, что вы, возможно, правы, сударь. Произведите необходимые подсчеты, мы тоже кое-что подсчитаем и будем ждать вас завтра в это же время.
Весь остаток дня и часть ночи мой друг занимался тем, что исписывал бумагу длинными столбцами цифр.
На следующий день, в условленное время, он явился на встречу.
Дельцы сравнили его подсчеты со своими; расхождение между теми и другими составило всего какую-то сотню тысяч франков, что внушило дельцам необычайно высокое мнение о способностях моего друга.
Присутствующие тут же учредили акционерное товарищество с уставным капиталом в 1 600 000 франков. Моего друга назначили управляющим этого товарищества и определили ему жалованье в 12 000 франков в год, а также шестую часть от будущей прибыли.
Было решено, что, поскольку в Тоскане не существует ни патентов, ни привилегий, следует, сохраняя намеченные планы в строжайшей тайне, заказать два парохода в Марселе, а потом в один прекрасный день прибыть в Пизу, как Наполеон прибыл в залив Жуан, то есть совершенно неожиданно, и тут же привести замысел в исполнение.
За полгода были построены два парохода, каждый ценой в пол миллиона франков; таким образом, на устройство пароходной линии оставалось еще шестьсот тысяч франков — вдвое больше необходимого. То есть расходы оказались ниже сметы — случай поистине небывалый.
Выбрать названия для пароходов поручили моему другу: один пароход он назвал «Данте», другой — «Корнель», в честь грядущего братского единения двух народов.
Оба судна пришли в Ливорно из Марселя за тридцать часов — это всего на два часа больше, чем затрачивают сейчас на тот же путь суда государственного флота.
Одним словом, начиналось все как нельзя лучше.
Мой друг заказал место в извозчичьей коляске и отправился во Флоренцию, где он намеревался выполнить некоторые формальности перед тем, как приступить к делу.
Подъезжая к Амброджане, он оказался возле глубокого оврага, по дну которого бежала тоненькая струйка воды.