Туман деловито взбирался на крутые, уходящие ввысь обрывистые склоны с высоченными соснами, превратившими ручейный овраг в ущелье; он проследовал первую запруду, десять нижних ступеней лестницы, пустой пролет, заросли ивняка и одичавшей чахлой сирени, три верхние, мхом и вековечной палой листвой покрытые ступени, фундамент беседки с клепсидрою, не удосужившись воссоздать саму клепсидру, видимо, презирая человеческую причуду делать водяные часы; он слизнул остаток решетки с пламенеющими копьями и чугунными листьями, покрытыми патиной, нелепо стойкий последний фонарь у ворот, ворота, руину угловой беседки, двинулся к верхнему шоссе, к платформе, железнодорожному полотну, к верхней части поселка, обращенной к Хаукиярви, переименованному в Щучье озеро.
Но по пути, взобравшись на обрыв, он охватил белой мглою остатки смотровой площадки перед дачей Барановского, подобные деталям подъемного моста рыцарского замка, принял в объятия беседку с кольцом давно пересохшего водомета, и, едва подступив к фундаменту, на котором красовался тюремно-кирпичный остов особняка, недостроенного каким-то погибшим безвременно (или в урочный час) новым вором, к фундаменту, сбросившему было деревянное убожество барачного ведомственного детского сада, то есть к фундаменту «Замка Арфы», туман принялся за свое любимое занятие: помня все, что довелось ему некогда обнимать, он воссоздавал деревянный кружевной дом, облизывая точеные столбики перил, башенку, перголы, открытые и закрытые веранды, стекла множества окон, очертания эоловых арф.
Никто не видел работы тумана, потому что мираж «Замка Арфы» исчез, едва возникнув, это было искусство для искусства. Но как только взметнулся в воздух сиюминутный призрак дивного дома, в ответ возникли нарисованные белой мглою Вилла Рено, сгоревшая дача Беранже, церковь за железной дорогой, театр, все разобранные и перевезенные в поселок за Хельсинки дома начала века (в самих этих домах в Финляндии тотчас задрожали стекла, запрыгали полтергейсты, зашелестели занавески и шторы), возникли — и пропали.
Берега больше не было.
Не было ни дороги, ни сосен, ни обрыва.
Не было и каскада.
Остался только голос ручья:
……………………………………………………………………………..
……………………………………………………………………………..
……………………………………………………………………………..
………………………………………..
