«Ну что ж ты, писатель, не можешь, как редкая птица, через такой малый ручеек дальше середины перелететь? Вот уж, не зная броду, не прыгай через воду, инженер человеческих душ».
«Я не инженер, не инженер, — думал в ответ Урусов, чувствуя судорожное напряжение каждого сухожилия, каждой мышцы, у него болели суставы, он дышал с трудом, — я не пойму, что со мной, где я, мне больно».
«Знал бы, кто ты, знал бы и где ты».
«Я Урусов».
«Ты так мало похож на тех, кто прежде эту фамилию носил, якши урус».
«Я мало о них знаю».
«Какой же ты потомок предкам своим?»
«Я писатель».
«Ха-ха-ха, хи-хи-хи-хи-хи! — вывел голосок серебристый. — Что же ты написал? “Короля Лира”? “Роман о Розе”? “Войну и мир”?»
«Я… сейчас… не могу… вспомнить… названия…»
«И не трудись, некто».
«Я не некто! Я кто-то! Я русский».
«Ты ведь не новый русский? И ведь не старый? Прежние другие были».
«Я… родину люблю… я патриот…»
«Патриот, репатриант. Любишь, говоришь? А что любишь-то? Отечество? Государство? Родину? А где твоя родина? Ты где родился?»
«В Новгороде…»
«Что ж ты тут делаешь, если в Новгороде родился? И жил бы в Новгороде, патриот. Вон та сосна — видишь? — она патриотка. Любит песок, в котором выросла, не отправляется за сто верст киселя хлебать ни в столицу, ни под пальму. На Севере диком стоит одиноко».
«Нет… я — это я…»
«И где же это твое “я”, писатель? В чем оно заключается?»
«Я… не знаю… не понимаю…»
«Себя не понимаешь, а хочешь других не только что понять, а еще и учить?»
«Я… ищу себя…»
«Ты себя в водочке ищешь, а надо бы, хи-хи-хи-хи, в водичке! Оно вернее. На всякий роток не накинешь платок, а ты выпей глоток, поумнеешь чуток».
«Кто ты?.. Кто ты?..»
«Мы еще не выяснили, кто ты, а ты уже про меня выспрашиваешь. Я не “Я”, это уж точно. Я — ис-точ-ник ин-фор-ма-ции. Я — ключ кастальский. Образ дельфийский. Счастье прорицателя. Часть творения. Воспоминание о будущем. Последняя капля, переполняющая чашу. Прорубь крещенская. Непрерывная лента планетного кино. Понятно? Хочешь, нимфу покажу?»
«Н-нет…»
«Какой ты нелюбопытный, писатель, фу, какой ты ленивый. Ты постмодернист? Соцреалист? Фантаст? Романтик? Сколько слов, и все ничего не значат. Несимпатическими чернилами написано. Ты пишешь — оно исчезает. Ты читаешь — а и читать нечего. Пустое место. Так что ты у нас не некто и впрямь. Ты никто».
По воде плыла нимфа, невеличка, между селедкой и мелкой форелью. Она помахала Урусову ручкой, сверкнула зубешками, сказав:
«Ау, никто!»
«А-у…»
«Ну, наконец-то слово толковое вымолвил. Лети теперь на правый бережок. Не забудь воды попить, как собирался, писатель. Всегда меня помни и себя запомнишь, когда найдешь, искатель, ха-ха-ха-ха-ха-ха!»
Невидимый магнит отпустил Урусова, романист перелетел на правый бережок, упал в лютики и незабудки на влажную, полутопкую землю, зачерпнул воды, напился, встал.
— Я уж решил, что у меня белая горячка, — сказал Нечипоренко. — Но вроде обошлось.
— Сейчас в город поеду.
— Зачем?
— Книги свои привезу. Рукописи. Всё сожгу. Всё.
— Говорят, рукописи не горят.
— Мои сгорят.
Он быстро стал взбираться по склону, приговаривая что-то себе под нос, Нечипоренко, задыхаясь, еле за ним поспевал. Резко обернувшись, Урусов вскричал:
— Что это вы там про белую горячку заладили? И про «не кажи “гоп”»? Вот за опусами слетаю, костер из них разведу, через него прыгать будем, тут «гоп» и скажем.
— Вы теперь что же, мысли читаете?
— Да! Я теперь мысли читаю! Только мысли! Газет не читаю! Книг не читаю! И не пишу! Все это лишние сведения!
И зазвенело, затихая, вдали в ответ:
— Ха-ха-ха-ха-хи-хи-хи-хи-хи…
Глава 42
ХОХХА
Это мужчина среднего роста с каким-то деревянным лицом… как смоль черные волосы покрывают конический череп и плотно, как ермолка, обрамляют узкий лоб. Глаза… осененные несколько припухшими веками… взгляд чистый, без колебаний, губы тонкие, бледные, опушенные подстриженной щетиною усов; челюсти развитые… с каким-то необъяснимым букетом готовности раздробить или перекусить пополам. Одет в военного покроя сюртук, застегнутый на все пуговицы. […] Он не был ни технолог, ни инженер; но он был твердой души прохвост, а это тоже своего рода сила, обладая которой можно покорить мир.