- Прекрасно,- зловеще произнесла Адель.- Я очень надеюсь, мадемуазель, что вы позаботитесь о том, чтобы сегодня какой-нибудь забавный дух вами управлял и появился перед нами.
- Я всего лишь живые ворота, через которые духовные формы переходят из сферы мыслительной в мир материи,- ответила Селия.
- Именно так,- примирительно сказала Адель.- А теперь будем материалистами и пообедаем. Мы сможем позабавиться болтовней мадемуазель позже.
Мадам Довре возмутилась. Селия, со своей стороны, почувствовала себя ничтожной и униженной. Они начали обед в саду, но пошел дождь и загнал их в помещение. В этот час в зале было несколько человек, но они сидели далеко и не могли их слышать. Адель Тейс продолжала говорить насмешливо и иронично. Она тщательно подготовилась к своей роли. Она привела в пример немало случаев разоблачения Евсафии Палладии и доктора Слейда - "шутников Давенпорта", как она их назвала. Адель знала, какие меры предосторожности надо принимать против ловкачей и почему эти меры не срабатывали. Весь ее разговор имел одну-единственную цель - у ее собеседниц должно было сложиться мнение о ее скептическом отношении к спиритизму, чтобы в дальнейшем им казалось вполне естественным, что она настаивает на серьезной проверке Селии. Дождь прекратился, и кофе они пили на террасе. Насмешки Адели несказанно огорчили мадам Довре. С фанатичным блеском в глазах она твердила:
- Я очень надеюсь, Адель, что мы заставим вас поверить. Вот увидите. О, я убеждена, что вы поверите.
Адель вдруг оставила насмешливый тон:
- Мне бы и самой хотелось поверить, но не могу. Мне интересно - это да. Вы видите, как основательно я изучила тему. Но верить я не в состоянии. Мне рассказывали, как делаются эти представления,- я только смеюсь и ничего не могу с собой поделать. Это элементарно! Девушка надевает платье из мягкой ткани, чтобы оно не шуршало, платье, разумеется, обязательно черное, чтобы его не было видно в темноте, не так ли? У нее есть вуаль или шарф, с их помощью она может с легкостью изменить внешность, если у нее есть хоть капля ума; на ней мягкие тапочки. Ее закрывают в шкафу или ставят позади экрана, выключают свет, и...- Адель комично повела плечами.- Ба! Этим не обманешь и ребенка.
Селия почувствовала, что краснеет. Она не смотрела на мадам Довре, но знала, что та глядит на нее в замешательстве, а в ее глазах снова зарождается подозрение.
Адель Тейс, конечно же, не преминула поинтересоваться:
- Наверное, мадемуазель Селия именно так одевается на сеансы?
- Вечером мадам увидит,- с запинкой сказала Селия, а Камилла Довре жестко повторила:
- Да, вечером Адель увидит. Я сама выберу тебе платье, Селия.
Адель тут же предложила, какое именно платье нужно надеть:
- Что-нибудь легкое, что шуршит, когда мадемуазель Двигается по комнате... да, и еще пусть мадемуазель наденет большую шляпу. Нарядим мадемуазель как можно современнее, чтобы, если появятся великие дамы прошлого, мы могли бы быть уверены, что это не сама мадемуазель Селия их изображает.
- Я скажу Элен,- решила мадам Довре, и Адель осталась довольна.
Она знала об одном новом платье, и было бы желательно, чтобы сегодня вечером Селия надела именно его. Во-первых, потому что это подкрепит версию, что Селия ждала своего возлюбленного; во-вторых, к этому платью прилагаются атласные туфли, только что сшитые в Эксе, а они оставляют такие же следы, как серые замшевые туфли, в которые девушка обута сейчас.
Селия не слишком расстроилась. Придется действовать чуть осмотрительнее, а мадам Довре придется чуть дольше ждать ответа Монтеспан, вот и все. Ее мучило другое. Каждое сказанное за обедом слово усиливало ее и без того острое отвращение к предстоящему сеансу, сама мысль о нем была невыносима, и она несколько раз порывалась вскочить и крикнуть Адели прямо в ухмыляющееся лицо: "Да, вы правы! Это трюк! От начала и до конца!"
Но она заставляла себя сдержаться. Потому что напротив сидела ее покровительница, ее добрая подруга, ее спасительница. Горящие щеки, отрывистая речь и некоторая суетливость жестов мадам Довре говорили о том, что от успеха этого сеанса зависит очень многое. Для них обеих!
Поняв это, Селия ощутила страх. Она стала бояться, что из-за своего внутреннего неприятия не сможет как следует настроиться. "Я могу провалиться, потому что не в состоянии заставить себя бороться!" - подумала она, и ее охватила злость. Сегодня она обязана выиграть! На карту поставлено не только счастье мадам Довре, но, похоже, и ее.
"Какая я была, Гарри должен узнать от меня, только от меня самой",сказала себе девушка, и решимость придала ей сил.
- Я надену то, что вы пожелаете,- с улыбкой ответила Селия.- Лишь бы мадам Россинол была довольна.
- А я буду довольна, если...- Адель напряглась. Ей нужно было действовать строго по плану Элен Вокье.- Если мы откажемся от смехотворного шкафа, обвязанного веревкой; другими словами, если мадемуазель согласится, чтобы мы связали ей руки и ноги и привязали ее к креслу. Так делалось в экспериментах, о которых я читала. Кажется, медиума по имени мадемуазель Кук обездвижили подобным образом, а потом происходили замечательные вещи, в которые я не могу поверить.
- Пожалуйста, я согласна,- безразличным тоном произнесла Селия, и мадам Довре в приливе восторга воскликнула:
- Сегодня вы точно наконец всему поверите, всем этим чудесам!
Адель Тейс облегченно откликнулась в кресле.
- Тогда веревку купим в Эксе,- предложила она.
- Ну, уж веревка у нас в доме найдется,- сказала мадам Довре, но Адель с улыбкой покачала головой:
- Дорогая Камилла, вы имеете дело с очень недоверчивой особой. Ваша веревка меня не устраивает.
Селия пожала плечами:
- Пусть будет, как хочет мадам Россинол.
Селию и в самом деле мало встревожило последнее предложение обвязать ее веревкой. Это была задача попроще, чем действовать в шуршащем светлом платье. Она появлялась на стольких сценах и так часто подвергалась безуспешным попыткам добровольцев из зала разоблачить ее, что ей нечего было бояться. Не существовало на свете таких пут, от которых ее маленькие ловкие ручки не могли бы избавиться. Она также принимала в расчет особенности проверяющих скептиков. Мужчины могли бы сделать крепкий узел, который Селия была бы не в состоянии развязать, но они стеснялись этого или же боялись причинить боль. Женщин такие сантименты заботили мало, зато они не умели вязать по-настоящему надежные узлы.