Поначалу я успешно справлялась с отбиваниями этих атак, практически ничего не пропуская мимо. Всё было ничего, пока в дело не вмешался не участвующий в игре и мирно кружащийся вокруг колец квоффл. То есть, он и не вмешивался — просто я случайно оказалась на его пути, и мне пришлось уворачиваться, отчего я на мгновение упустила приближение бладжера. Только в самый последний момент смогла отклониться и попыталась отвести летящий в меня мяч левой рукой. Бладжер неожиданно резко поддался моему судорожному отбиву и буквально рассыпался на кусочки, упавшие на землю далеко за пределами стадиона.
— Такой квиддич нам не нужен, — сказала Грейс.
Седрик согласно кивнул, а Ахилл… Ахилл с удивлением осмотрел биту, которой я пользовалась — кажется, никто не разглядел, что я действовала не дубинкой, а ладонью.
Было обидно, что в команду я не попала, но разлетевшийся от удара ладони бладжер заставил забыть об этом огорчении.
Для меня загадка столь сокрушительного удара не была чересчур сложной — ведь на средний палец левой руки у меня надето то таинственное кольцо, о котором я напрочь забыла — оно невидимо, неосязаемо и больше меня не беспокоит. Однако осознать его силу стало настоящим шоком. Три дня я вообще боялась прикасаться к чему-либо левой рукой, ощущая себя парией, больной непонятной болезнью, которая не позволит больше играть в квидич, да и просто по жизни принесёт только проблемы. Пытаясь уснуть ночью, я представляла, как меня запирают в клетку, чтобы оградить ни в чём неповинных людей от опасности, по имени Вилли. И тайна с каждым днём становилась всё мучительней от сознания невозможности с кем-нибудь поделиться. Я стала невнимательна на уроках, забросила своё исследование, почти не могла есть и, чтобы побыть одной, убегала в астрономическую башню, к которой, наконец, нашла дорогу.
Через три дня — была пятница — я проснулась очень рано с мыслью, подарившей надежду на избавление. В самом деле, что же я так паникую, даже ни в чём не убедившись. Поспешно одевшись, я на цыпочках вышла из своей норки и спустилась в гостиную Хаффлпафа. К счастью, там никого не было, в такой час все ещё сладко дрыхли в своих постелях. Лишь мне совесть не давала спать.
Дальше было легче. Выбралась из замка, никого не встретив, через боковые двери, и сразу побежала к роще возле озера. Подальше, чтобы никто не увидел моих экспериментов, если вдруг они подтвердят самое худшее. А ведь я почти убедила себя, что виновато вовсе не кольцо, а внезапный всплеск той самой неконтролируемой детской магии. Ну, подумаешь, что эти всплески закончились у меня лет пять назад, а вот тут — от страха, что не смогу отбить бладжер — выплеснулось. Вот и всё!
Кусая губы, я остановилась возле большого камня, наполовину уходившего в воду возле старого, рассохшегося дерева на краю галечного пляжа. Наполовину обросший мхом, он был скользким и опасным. Пара первоклашек в этом году едва не поломали ноги, забираясь на него. Сглотнув, я сжала руку в кулак и со всей силой стукнула по камню. Мощь от удара ощутила ещё до полного соприкосновения, валун просто рассыпался мелкой галькой, подняв в воздух взвесь из песка.
У меня подкосились ноги, пришлось опуститься на песок. Оставалось только жалеть, что надела, не спросясь, непонятное кольцо, и мечтать вернуться обратно во времени и даже не заходить в папин сейф.
Переборов слабость от осознания всего размаха катастрофы, виновницей которой оказалась, я продолжила эксперимент и разбила ладошкой несколько камней поменьше. А один, размером с куриное яйцо, просто раздавила в кулаке. По затылку забегали мурашки. Я снова села на песок и вцепилась в свои коленки. И тут же испуганно отдёрнула левую руку. Громадное облегчение охватило от вида невредимой ноги. Я призадумалась и тут же опробовала новую мысль на деле — артефакт срабатывал на моё желание. Получалось, если я не хотела ударить сильно — рука не была опасна. Ровно пять камней остались невредимы после хлопка по ним, а шестой — контрольный — разлетелся. Я обрадовалась было, что могу сдерживать силу кольца и нарочно хлопнула по нему от души. То есть, скажем, в потасовке или, споткнувшись и ухватившись за чьё-то плечо… стало страшно. Я вызвала Эгаста и отправила письмо папе, где во всём созналась.
«Милая моя Вилли! — написал мне папа. — Колечко, которое ты надела — один из древнейших фамильных артефактов, принадлежавшее, если верить семейным легендам, самому Теодориху. Его обнаружили на пальце после смерти хозяина, поэтому никто ничего не знает о происхождении этой вещицы. Также, по преданиям, колечко надевала супруга Сикста Угрюмого, но носила она его недолго, потому что разрушала всё, к чему прикасалась. Снять его удалось, только отрубив безымянный палец. С тех пор оно хранится среди реликвий рода и никогда никем не используется, потому что сообщает владельцу столь большую силу, что от неё страдает всё, до чего этот человек дотронется.
Не скрою, я удивлён тем, что ты более, чем за месяц, впервые попала в неудобное положение. Боюсь, что избавиться от этого артефакта можно только пожертвовав пальцем. Но, возможно, тебе удастся настолько хорошо контролировать его, что оно останется у тебя навсегда — ведь Теодорих прожил долгую жизнь, и современники не отмечали за ним склонности разбивать вещи или калечить людей.
Дома мы с тобой ещё поговорим об этом, когда приедешь на Рождество. Пока же, постарайся никому не рассказывать об этом кольце. Даже братьям и лучшим подругам. Также, не доверяй тайну директору. Прочесть твои мысли он не сможет и прямого вопроса не задаст. Поэтому лгать, будем надеяться, не придётся. Но оставаться с проблемой один на один — тоже не дело, поэтому можешь рассказать об этом одному из ваших наставников. Прошу тебя убедиться, что этот профессор никому не выдаст твою тайну. После долгих размышлений, я пришёл к выводу, что он единственный не станет паниковать и сможет воспринять эту информацию так, как будет лучше для тебя и для окружающих. Более того, уверен, что ты можешь на него положиться. Он не будет использовать это знание против тебя. Впрочем, всегда можно потребовать от хранителя тайны непреложного обета — иногда обет может спасти жизнь самому хранителю секрета. Осталось назвать его имя, хотя возможно, ты уже сама догадалась. Это мой коллега, преподаватель Зелий, профессор Снейп. Если ничего не поможет, напомни ему о нашей дружбе. Но это крайняя мера.
Хорошо, что ты передаёшь письма через домового эльфа. Впредь поступай также. Это письмо постарайся запомнить, и после уничтожь. Пусть эльф уничтожит. Не то чтобы я не доверял вашей совиной службе но, бережёного, как говорится… Будь умной девочкой, не действуй сгоряча. И старайся оставаться в тени. Хватит твоему курсу одного героя. Когда-нибудь ты оценишь мои слова по достоинству. А сейчас просто верь.
Любящий тебя отец, Джерард Маккена»
К профессору Снейпу я пошла в тот же вечер. Найти его покои оказалось нетрудно — через две двери от класса Зельеварения, как и рассказывал мне когда-то Шон. Как истинный слизеринец, братец конечно знал, где находятся комнаты его декана. Я шла и думала, где же могли подружиться мой отец и этот мрачный профессор? Папа ведь старше него лет на шесть — семь. Значит, учиться в Хоге вместе не могли. От силы — один год. Хотя папа тоже был на Слизерине. Окончательно запутавшись в своих мыслях, я вздохнула пару раз полной грудью и постучалась в дверь. Не стоять же здесь всю ночь, набираясь храбрости. И страшно тут в подземельях, и холодно.
Дверь распахнулась внезапно, когда я уже подняла руку, чтобы постучать второй раз. Правую руку. Левую я старалась всё время держать в кармане.
— Мисс Маккена! — раздался надо мной голос профессора Снейпа. На его лице не было написано ни удивления, ни недоумения. Лишь усталость и недовольство. — Смею напомнить, что до отбоя осталось двадцать минут. Вы как раз успеете извиниться за беспокойство и добежать до своей комнаты.
— Профессор, мне надо с вами поговорить! — выпалила я на одном дыхании.
Минуту или две, он молча сверлил меня своими обсидиановыми глазами, не позволяя опустить взгляд, потом резко развернулся и велел зайти внутрь.
— Кто учил вас окклюменции? — строго спросил он, едва захлопнулась дверь. Здесь в комнате с жарко натопленным камином, было к моему удивлению тепло и уютно. Друг напротив друга стояли удобные глубокие кресла, куда мне и предложили сесть нетерпеливым жестом. — Мисс Маккена, вы слышали мой вопрос?