Я не стала торопиться вслед за ними. Посидела немного, размышляя об этих ребятах — имею ввиду, грифов, а не перевозчиков дракона. Вот уж действительно отважные до полной безголовости. Мне понравилось безумство операции, которую они только что на моих глазах успешно провернули — в душе ярким огоньком разгорелось невольное уважение. Ночью затащить на астрономическую башню дракона! Да это… не знаю с чем сравнить.
Выйдя из своего укрытия, я на что-то наступила. Какая-то скользкая тряпка, которую почувствовала сквозь тонкую подошву тапка. Подняла — старая, но ещё крепкая мантия, пошитая явно на взрослого мужчину. Не иначе кто-то забыл. Положила на видное место — когда хозяин за ней вернётся — сразу увидит.
Утром за завтраком выяснилось, что Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Невилл Лонгботтом ночью были пойманы в коридорах замка. И наказаны — за каждого из них снято по пятьдесят баллов с Гриффиндора. Я, признаться, слегка озадачилась — ведь своими ушами слышала, как декан грифов отчитывала Малфоя!
А еще после этого началась настоящая травля Мальчика-Который-Выжил. Больше всех его доставали слизняки, назойливо благодаря беднягу за помощь в соревновании между факультетами — сразу полтораста очков в их пользу — это не шуточки.
Возмущённая издевательствами над человеком, которым искренне восхищалась, но лишённая возможности рассказать о ночном подвиге, совершённом Поттером и Гермионой, я коварно кралась за ним по пятам и наводила мелкие порчи на насмешников — обезножки, приступы икоты, чесотки под лопатку, чирьи на носу и прочие гадкие пакости, отработанные в совершенстве ещё в детские годы, рассыпала щедрой рукой, мстя недоброжелателям почти рефлекторно — эти заклинания выходят у меня невербально и беспалочково. Спохватилась я нескоро — только когда в больничное крыло потянулась заметная вереница пострадавших. Ведь я злобно и осознанно творила то, что папа мне категорически запретил. Этак недолго и попасться!
После занятий отыскала Поттера на берегу озера — меня просто распирало от желания высказать ему слова восхищения и поддержки.
— Привет! Я Вилли. Вилли Маккена с Хаффлпафа, — ничего иного для завязки разговора у меня не придумалось.
— Я тебя знаю, — угрюмо ответил Гарри. — У нас почти год Гербология вместе, — он неприветливо смотрел из-под чёлки и держал в руках только что захлопнутый альбом.
Я смутилась и замолчала — как-то не заладился у нас разговор с первых же слов. Однако и уходить не собиралась, а вечно держать паузу нельзя — а то стою тут, как дура, и глупо хлопаю глазами.
— Наплюй на баллы, — наконец сообразила, с чего начать. — Они придуманы, чтобы заставлять нас делать то, чего хотят преподаватели, — мальчик зыркнул на меня с интересом, отчего я смутилась и залепетала: — конечно, учителя желают нам добра и беспокоятся о том, чтобы мы не навредили себе но, если нужно выручить друга — к чёрту всякие правила.
— Забавно, — Гарри, словно втянул иголки, — такая старательная правильная девочка, а… — он вдруг остановился — видимо в нём проснулось воспитание и удержало от произнесения резкости.
— Приятно разговаривать с учтивым и приветливым человеком, — я, наконец, стряхнула с себя стеснительность. — Покажешь свой альбом?
— С чего это вдруг? — снова наёжился мальчик.
— С того, что мне интересно посмотреть на твоих родных.
Кажется, в моём собеседнике снова проснулось воспитание, и он неохотно открыл альбом, положенный на колени.
— Ой, какой ты симпатичный был маленький, — воскликнула я, глядя на колдографию женщины с младенцем на руках. — Не то, что сейчас — злой и колючий. А твою маму я знаю в лицо — она была маглорождёная волшебница. Моя бабушка Лиз специально интересовалась её родословной — ни одного мага среди её предков не было на протяжении более чем десятка поколений.
— А это хорошо или плохо? — в Гарри проснулось любопытство.
— Ни то, ни другое. Просто это создаёт некоторые трудности при учёбе в школе — приходится привыкать к новой обстановке. Зато и результаты обычно получаются впечатляющие — выходцы из неволшебной среды намного старательнее нас, потомков древних благородных родов. Они на уроках не развлекаются а, словно губки, впитывают знания.
— То есть ты — древняя и благородная. И во время занятий развлекаешься? — хмыкнул Поттер.
— Древняя и благородная. Как, кстати, и ты. Но у Снейпа или МакГонагал шибко не расслабишься. Зато на чарах — да. Программа первого курса — сплошное баловство. Она рассчитана на достижение уровня, который дети из семей магов освоили ещё дома. Ну, если родители ими хоть немного интересовались.
— Странно ты рассуждаешь. Вон мой друг Рон — он из магической семьи, но на заклинаниях вечно в отстающих. Или Невилл, с которым ты часто общаешься на Гербологии — он тоже бледновато выглядит на занятиях у Флитвика, хотя — потомственный волшебник.
— Хм! — я невольно задумалась. — Действительно. В нашей группе тоже не у всех хорошо идут заклинания. Но у Бэль, ну, у моей подружки, с чарами всё нормально, потому что дома с ней занимались.
Разговор у нас быстро скатился к перемыванию косточек преподавателям и событиям во время занятий — мы просто болтали, глядя на большую белую сову, нарезающую широкие круги над лесом и озером. Потом пришла Гермиона, а я ушла. Мне показалось, что Гарри несколько успокоился — а то совсем был задёрганный.
Гарри, возможно, и успокоился, зато я взвинтилась. До меня дошло, насколько странны события прошедшей ночи. Вот прикиньте! Замечательное обшаривающее заклинание, докладывавшее мне о том, кого обнаружило поблизости, «не узнало» Гарри и Гермиону. А я, дура набитая, даже намёком не попыталась выспросить, какими чарами они воспользовались, чтобы замаскироваться. И вообще, Мальчика-Который-Выжил явно то ли тренируют, то ли испытывают, потому что нести сначала вверх по склону, а потом затаскивать на самую высокую башню замка увесистого огнедышащего птенца — проделать такое убедишь не всякого идиота. Люди на мётлах ничуть не хуже могли бы забрать поклажу от самой хижины Хагрида. Значит к Поттеру применили неслабый Конфундус или что-то в этом роде. И к Гермионе тоже — уж эту-то умницу на подобную глупость иначе никак не подпишешь.
Значит, в событиях принимал участие могущественный волшебник. Скорее всего, именно он и наложил на ребят чары невидимости. А я, тупая и самоуверенная, даже не попыталась их исследовать, хотя Флитвик дал мне список книг, где есть описания заклинаний, позволяющих обнаруживать магию. Более того, я их, как всегда, выучила и попробовала на всякой ерунде но, как дошло до настоящего дела, даже не почесалась, чтобы применить на практике. И это меня папа постоянно заставляет думать! Тупую, беспросветно самонадеянную и ни на что не годную соплячку!
С этим настроением я и отправилась в пустынные коридоры замка отрабатывать новый для меня вид исследований — обнаруживать наложенные на предметы чары. Представьте себе — Хогвартс оказался буквально пропитан волшебством. Я обнаружила, что тут почти всё так или иначе заколдовано. А кое-что и не по одному разу. Скажем, защита факультетских покоев — гостиных и спален — совершенно непробиваема. Туда не только не пробраться — даже подсмотреть или подслушать невозможно. А уж разные горгульи, статуи, доспехи и прочая средневековая атрибутика — это просто сосуды, наполненные магией. Нет, наверняка я не поняла почти ничего — на подробное исследование каждой из этих вещей нужны были, наверное, многие часы. Но общая картина меня впечатлила — огромный труд множества волшебников был затрачен на создание этого великолепия.
Спохватилась я уже заполночь в каком-то из непосещаемых коридоров шестого этажа и поторопилась к себе в спальню — нехорошо так глупо нарушать школьные правила. К тому же я пропустила ужин. Засыпая, подумала, что непременно должна хоть как-то помочь Поттеру — вот чую я печёнкой, что его обязательно втравят ещё не в одно серьёзное безобразие. Куда как более серьёзное, чем ночное таскание птенца дракона.