— Так что ты знаешь о Белтейне?
— Ну, это такие танцы на горе для женщин и девочек. Древняя традиция — ведьмы слетаются туда, чтобы повеселиться.
— М, да! Вот уж не думал, что твои познания в области старинных обрядов столь скудны! Увлечение маггловскими сказками оказалось чрезмерным, хотя ведь в них тоже упоминаются Вальпургиева ночь и Шабаш — эти традиции распространены достаточно широко по всему свету.
— Ну, в сказках неволшебного мира про это пишут всякие страсти-мордасти, — улыбнулась я. — Про кровавые жертвоприношения и эти… оргии. А на самом деле всё просто замечательно. Весело и очень бодрит.
— В этом-то всё и дело, что бодрит, — согласился отец. — В этих особенных местах, обычно на голых возвышенностях, ведьмы набираются здоровья и жизненной силы. Ты ведь заметила, как мама и бабушка помолодели после вашей встряски весной!
Однако за последние лет сорок этого ни разу не происходило. Почти со времён бабушкиной молодости, с тех пор, как погибла Великая Айседора, Лысая Гора не признала Великой Ведьмой ни одну женщину, поэтому ежегодные танцы не очень-то сильно помогали тем, кто посещал их, следуя старинной традиции. Но с твоим появлением всё изменилось. Купол света снова засиял, а молодость стала наполнять тела танцующих, отматывая в обратном направлении счётчик прожитых лет.
— Не может этого быть! — воскликнула я. Великая Ведьма — женщина. А у меня пока ни с одним парнем не было ничего… особенного.
— Видимо, не всё в старых поверьях верно, — пожал плечами отец. — Насчёт того, что единороги подпускают к себе только девственниц, легенды явно ошибались и вводили нас в заблуждение. Увы, старые предания отражают не только факты, но и отношение к событиям людей, писавших книги. Тем не менее, тот факт, что ты — Великая Ведьма Ирландии признан и Одиноким Утёсом, и множеством наших ирландских ведьм — почти все они прибыли на внеочередной шабаш, назначить который можешь только ты.
И теперь обязаны подчиняться тебе беспрекословно. Твоё слово имеет для них огромную силу.
— Ой! — испуганно воскликнула я. — У меня попросила благословения Стейси Логан. Она что, тоже из Ирландии? Иначе, откуда ей было знать про меня?
— Стейси живёт с родителями в старинном доме — Логан-Хаусе примерно в сотне миль к северу отсюда. Очень уважаемая волшебная семья. Мы с её отцом давненько спорим на одну весьма важную тему. Да, они живут в Ирландии, и саму Стейси, насколько я знаю, каждый год забирают из Хогвартса домой как раз на эту ночь — ночь с апреля на май, когда проходит Белтейн. В их доме свято хранят старые обычаи.
Так на что ты благословила эту самую Стейси?
— Её, её будущего малыша и его отца. На то, что всё у них будет хорошо.
Услышав эти слова, отец вскочил и нервно забегал по комнате:
— Какой ужас! — воскликнул он в волнении. — А что, если это не тот отец? Насколько я помню, Фрэнк Логан давно планировал выдать свою дочь за вполне определённого юношу. Но теперь, после твоего вмешательства, уже ничто не в силах помешать благословлённому тобой союзу. До тех пор, пока ты остаёшься Великой Ведьмой.
— А как зовут того юношу? Того, за которого сговорили Стейси? — полюбопытствовала я.
— Не знаю, — сознался папа. — Да и какое это теперь имеет значение? Ты уже определила их судьбу — девушки и её мужа.
— Пап! Ну не огорчайся так! А вдруг это тот самый парень, за которого её и собирались выдать?
— Понимаешь, Виллоу Кэйтлин! Важно, чтобы ты осознала — теперь каждое твоё слово имеет и значение, и вес. Ляпнешь что-нибудь, не подумав, а от этого изменятся судьбы людей. Ты, практически, насильно поженила Джейсона и Грейс. И это тогда, когда твой брат ещё не завершил получение образования — он ведь планировал поступать во Флорентийскую Академию Зельеварения. А родители Грейс чуть не разослали приглашения на помолвку своей старшей дочери и Огастуса Стокманна из Вены — они давно считали этих молодых людей женихом и невестой.
— Э-э-э…! Папа! Но ведь Грейс не из Ирландии! Она англичанка — то есть не должна мне подчиняться.
— Возможно, так и было бы, если бы не Белтейн, на котором она побывала, — отец опять нервно заходил по комнате. — Самое сложное в создавшейся ситуации — уладить вопрос со Стокманнами. Они ничем не заслужили обиды, которую нанёс им отказ Грейс от брака с их сыном. Поэтому — отправляйся в Вену и любыми способами загладь свою вину. В конце концов, предложи им себя вместо Грейс… если они согласны подождать, пока ты подрастёшь. Мало кто откажется от брака наследника с самой Великой Ведьмой.
Выйдя из папиного кабинета, я чувствовала себя ужасно. Ужасно обиженной. Нет, не на папу — он, конечно, несколько раз был достаточно конкретен в своих рассуждениях, но слова — лишь звуки… а вот смысл…! То есть в голове моей всё запуталось, и мыслила я весьма неясно.
Добравшись до своей комнаты, я первым делом ударилась головой о шкаф — мне необходимо было себя наказать за непроходимую тупость. Проказник Эгаст в последний момент успел просунуть подушку между углом шифоньера и моим кумполом.
— Зачем ты это сделал? — спросила я немедленно — домовиков обязательно нужно расспрашивать, потому что сами они открывают рты, обычно, только для выражения покорности воле хозяина.
— Боюсь, трудно было бы починить шкаф, разбитый головой Великой Ведьмы. А он ещё вполне послужит, — ответил негодник, пожимая плечами.
— И что ты вообще обо всём этом думаешь? — продолжила я наезжать. Это единственный способ узнать мнение эльфа — вытащить его из него чуть ли не клещами.
— Хозяйка Вилли никогда не искала лёгких путей, — подмигнул мне домовик. — И в этот раз не станет. Мне все эльфы завидуют, потому что я очень интересно живу и никогда не скучаю — только Эгасту читают на ночь сказки.
Ну вот, опять какой-то намёк — снова, вместо того, чтобы посочувствовать или посоветовать, этот проказник напрягает мне мозги. А подумать-то, действительно, стоит.
Чему меня всегда учили родители? Скромности, сдержанности, осторожности, предусмотрительности.
В истории со Стейси Логан — там, на платформе девять и три четверти — я эти качества проявила. В случае с Джейсоном и Грейс — поступила наоборот — позволила чувствам руководить своими действиями. А результат — один и тот же — образование супружеских пар. Этак я переженю всех, кого повстречаю. Великая Ведьма — Великая Сводница… — невольно хихикнулось.
С другой стороны, магия — не шуточки. Это магглы могут себе позволить делать всё, что угодно со своими законами или обещаниями. А в волшебном мире существуют непреложные обеты, магические клятвы и другие хитрые моменты, которые не обойдёшь ни грубой силой, ни подкупом, ни запугиванием, ни обманом.
Если кто-то не в курсе — у нас, волшебников, есть методы, недоступные обычным людям. Например, просмотр воспоминаний через омут памяти. Правда, с меня подобного рода показаний снять невозможно… или возможно? Это нужно будет попробовать. Но под сывороткой правды я сама всё выложу, как на духу безо всякого залезания ко мне в мозги.
Нужно будет забежать в кабинет к папе и попробовать собрать воспоминания о последних событиях, а потом снова хорошенько их просмотреть… если этому не помешает забор в моей бестолковой голове.
Вернувшись к отцу, я застала там маму и бабушку. Они как-то испуганно на меня посмотрели — не иначе, промывали мне косточки. Но помочь с омутом памяти не отказались — сохранение того, что видела и слышала, важная часть нашей волшебной жизни. В общем, втроём они меня быстро обучили, как отдавать информацию, как складывать её во флакончики, и как потом ею пользоваться.
Потом я зависла над каменной чашей Омута, заново переживая события последних месяцев. Вот незадача! Какой беспросветно тупой и невнимательной была я всё это время — признаки изменения моего статуса были буквально развешаны передо мной на каждом шагу с того самого момента, как я уехала из Хога. Особенно это бросалось в глаза тут, в Имеральд Хилл.
До самого вечера я чувствовала себя ненормальной. Наверное, я и была ею — вот представьте себе — вдруг выясняется, что вы — могущественнейшее существо. И что с этим делать? Ведь колдовать лучше вы от этого не стали. Предсказывать последствия своих действий не научились. Сжаться в комок и сидеть не двигаясь? Скучно. А предпринимать хоть что-нибудь — боязно.