— Да она закреплена, — засмеялась Юлька.
— Но я-то не знаю! Думаю — как грохнется сейчас на вас!.. А вообще здорово!.. Только, Юль, вот эти бабы в марлевых юбках…
— Какие бабы?
— Ну, эти… — Игорь заглянул в программку. — Пейзанки!.. Это что, так и должно быть — юбки из марли?
— Из тюля, — сказала Юлька, замедляя шаг и внимательно глядя на него. — Из чего же еще?
— Нет, но согласись — крестьянки в тюлевых юбках… Они же в поле работают, хлеб жнут. Странно как-то… Но все равно — здорово! Особенно финал, когда сорок человек выбежали и туда-сюда, туда-сюда! И такая мощь! Такая силища! Туда! Сюда! — вдохновенно размахивал Игорь руками. — Такая энергия! А в стране рабочих рук не хватает!! — вдруг во весь голос заорал он. — Заводы стоят!! Урожай убирать некому!! А они — туда-сюда, туда-сюда!!!
Юлька развернулась и молча пошла в другую сторону. Игорь догнал ее и невинно пристроился рядом.
— Ты куда?
— Отвали! — Юлька снова развернулась на сто восемьдесят.
Игорь не отставал ни на шаг.
— Юль, ты газеты читаешь? У нас демократия! Могу я иметь свое мнение?
— Нет! — отрезала Юлька.
— Почему?
— Только идиот может не понимать балет!
Игорь придержал ее за ремень сумки. Юлька изо всех сил тянула сумку к себе. Милиционер у кремлевских ворот давно уже пристально наблюдал за ними, держа наготове рацию.
— Ну извини, Юль. Я же в первый раз на балете, — осторожно сказал Игорь, сдерживая смех. — Может, чего не понимаю. Ты объяснишь, я врублюсь понемножку. Буду приобщаться к высокому… Пойдем, — он почти силком повернул ее к выходу.
Юлька шагала с суровым видом, хмуро сведя брови. Игорь искоса поглядывал на нее и улыбался.
— А куда мы идем? — спросила Юлька, когда они вышли наконец из Кремля к Манежу.
— Как куда? Ко мне.
— Зачем? — снова остановилась Юлька.
— Знакомиться с родителями.
— Вот так сразу? — недоверчиво спросила она.
— А чего тянуть? Упадем в ноги. Они нас благословят. Потом все весело танцуют среди картонных берез…
Юлька ожесточенно размахнулась и что было сил огрела его сумкой по спине.
Она глянула на просвет в пустую гостиную и кухню и вошла следом за Игорем в его комнату.
— А где родители?
— Наверное, на дачу свалили… Музыку любишь? «Битлз», — Игорь вытащил диск из стеллажа.
Юлька замерла у дверей. Все происходило именно так, как говорили девчонки: предки на даче, музыка. Сейчас начнется… Но отступать было уже поздно. Юлька сунула кулаки в карманы юбки и прошла в комнату.
— Мне все равно.
— Опять «все равно»?
— Ну поставь, — досадливо сказала Юлька.
Игорь врубил вертушку и развалился на диване нога на ногу.
— Садись, — похлопал он по дивану рядом с собой.
— Не хочу.
— Кофе хочешь?
— Нет.
— Слушай, ты сама-то замечаешь, что сначала говоришь «нет!», а потом уже думаешь?
Юлька независимо пожала плечами.
Игорь жил в двух шагах от Кремля, на тихой улице Грановского, но пока они дошли до увешанного мемориальными досками дома, Юлька сто раз готова была плюнуть на все, повернуться и уйти. В училище она привыкла к простым словам, когда говорится то, что слышится. Тебе могут сказать «ты мне нравишься», тогда можно ответить «ты мне тоже» или «извини», могут сказать гадость, тогда можно ответить тем же или просто дать в морду. А Игорь ни слова не говорил всерьез. То есть, наоборот, он все говорил абсолютно серьезно, а когда Юлька, как дура, верила и начинала объяснять или спорить, все оборачивалось хохмой. И обижаться было глупо, и терпеть глупо. Надо было разговаривать на его языке, которого Юлька не знала.
И квартира была совсем не похожа на ту, что привиделась Юльке в счастливом полусне. Громадная, пятикомнатная, в лакированном паркете отсвечивает морозное солнце, в гостиной старинная мебель — всякие резные конторки и кресла, гравюры на стенах.
А у Игоря, наоборот, все современное, стеллажи на роликах, низкий плоский диван-«сексодром». Юлька хоть и старалась не пялиться по сторонам, как бедная родственница, но увидела и компьютер на столе, заваленном бумагами и книгами, и видак с разбросанными вокруг кассетами, и, что особенно поразило, пылесос «Панасоник» в углу. А в окнах — купола и звезды Кремля, как на открытке. Юлька впервые в жизни была в такой квартире и вообще давно не была в нормальном человеческом доме.