Они вошли в темную комнату. Юлька обернулась, ища выключатель.
— Ее без света надо смотреть. Иди сюда… Вот! — Игорь подвел ее к окну.
— Где?
— Да вот же! — Игорь указал на окно, за которым светились фонари в голых ветвях и разноцветные гирлянды над замерзшим прудом, скользили на коньках по льду Патриарших люди. — Вечерний город. Правда, здорово?
— Знаешь что… — Юлька повернулась идти, но Игорь удержал ее и обнял.
Юлька тотчас уперла ему в грудь острый кулак.
— Между прочим, нас каратэ учили!
— Только не надо меня бить, ладно? — улыбнулся Игорь.
Юлька беспомощно отвела лицо.
— Тебе только это от меня надо?
— Нет, почему же? — абсолютно серьезно сказал Игорь. — Меня интересует твой богатый внутренний мир…
В глубине комнаты засмеялись. На диване лежала парочка и с любопытством наблюдала за ними.
Юлька оттолкнула Игоря и выбежала.
— Вы закрывались бы, что ли! — в сердцах сказал Игорь.
Он догнал Юльку в коридоре:
— Подожди… — толкнулся в одну комнату — заперто, в другую — шум и смех.
Навстречу им попался Валерка, он поманил Игоря в сторону, что-то сказал вполголоса, указывая в другой конец коридора.
Игорь в ответ покрутил пальцем у виска.
— О тебе же забочусь, — обиделся тот. — Там диван есть. Заодно и помыться можно.
Игорь досадливо оглянулся — не слышит ли Юлька — и что-то тихо, но резко ответил.
Валерка пожал плечами.
— Да брось ты из нее мадонну делать, — расслышала Юлька. — Их мужики каждый день лапают с десяти лет…
Юлька вспыхнула и бросилась вон из квартиры. Игорь догнал ее уже за дверью.
— Слушай, ты всегда уходишь по-английски?
— Пусти!
— Ну что опять случилось? Человек неудачно пошутил. У него с чувством юмора туго. Тяжелое детство…
Юлька молча вырвалась и пошла вниз по лестнице.
Вечером, когда Юлька сидела на кровати и угрюмо смотрела в учебник, в комнату вошла Галина Николаевна. Следом втянулись несколько девчонок, остальные столпились у дверей. Юлька, Ия и Нина разом вскинули головы к воспитательнице и тоже зачем-то встали, глядя на Свету.
Середа все так же неподвижно лежала лицом к стене. Галина Николаевна склонилась над ней.
— Света… — позвала она негромко. — Света, за тобой приехали…
Середа поднялась на руках и села. Лицо ее, потемневшее, с глубоко запавшими глазами, было совершенно спокойно, будто потеряло способность выражать хоть какое-то живое чувство. Она равнодушно оглядела подруг, воспитательницу, чуть свела брови, пытаясь понять, чего от нее ждут, что надо делать. Потом встала, вынула из шкафа большую спортивную сумку и принялась складывать в нее вещи.
В гробовой тишине раздавались только ее шаги и странный, едва слышимый высокий звук: все девчонки молча плакали. Под этот бесконечно тянущийся на одной ноте плач Света медленно двигалась между замерших, будто окаменевших девчонок, аккуратно складывала блузки, свитер, халат, юбку. Хитон оставила на плечиках в шкафу, попавшиеся под руку пуанты не глядя уронила на пол. Последний раз огляделась в комнате — не забыто ли что, взяла с тумбочки Ваньку-встаньку.
— До свидания. Света, — сказала Галина Николаевна.
Середа обернулась на голос, пусто посмотрела на воспитательницу и пошла по коридору. В тишине тилибомкал на каждом шагу Ванька-встанька у нее в руках.
Подруги двинулись следом. Вдоль всего коридора стояли, с жадным любопытством глядя на процессию, младшие девчонки.
В вестибюле Светин отец — растерянный, виновато улыбающийся маленький человек — суетливо подхватил сумку. За стеклянной дверью у крыльца светились красные стоп-сигналы такси.
Середа по очереди обнялась и расцеловалась с одноклассницами, равнодушно глядя за спину им неживыми глазами, повернулась и вышла за отцом.
Подруги высыпали на крыльцо, кто-то махнул рукой, но Света, не оглянувшись, села в машину, и такси тронулось.
— Ну чего ревете, дуры! — вдруг зло сказала сквозь слезы Ильинская. — Завидовать надо! Как нормальный человек жить будет!
Девчонки постояли еще на крыльце, зябко обняв себя за плечи, вытерли слезы и вернулись в интернат — за учебники, к телевизору, в музыкальные классы…
Только Нина не могла успокоиться, лежала на кровати, подтянув коленки к груди, уткнувшись в подушку, всхлипывала уже без слез.
В комнату заглянула Ольга Сергиенко, виновато сказала, глядя в сторону:
— Понимаешь, Юль… это… балетки порвала совсем… И денег нет… — как доказательство, она держала в руках рваные балетки. — Мы со Светкой одного размера… Ты только не подумай…