Старик двинулся дальше, не произнеся на этот раз ни слова.
Да и что ты тут скажешь под этот грохот! Ну в точности как сегодня в центре города, когда машины, трамваи и другой разный шум не дают и словом перемолвиться с человеком! Кричи, как глухому на ухо!
Старик сделал несколько шагов и увидел под окном своего подвала брикетный мусор. Остановился и задумался. Потом повернулся полубоком к мальчишкам.
Тут же песнь Армстронга смолкла.
— Кому это брикет привезли? — спросил Таавет задрожавшим от волнения голосом.
— Вам! — звонко крикнул Свен.
— Мне? А где же он? — сообразил наконец старый Таавет о скрытом во всем этом противоречии.
— Кто ищет, тот найдет! — озорно воскликнул Свен.
И тут же грянул оркестр. Таавет закрыл уши руками, словно музыка мешала ему собраться с мыслями додумать все до конца.
Таавет медленно нагнулся к окну и приник лицом к стеклу. Смотрел, смотрел. Провел рукавом по стеклу, будто не поверил своим глазам, и глянул еще раз.
Затем выпрямился и уставился на окно комнаты Ааду. Там как раз мелькнули чьи-то ярко-красные штаны с металлическими бляшками. Их владелец усаживался на подоконник. А из магнитофона несся тот же грохот, что и два часа назад.
Скрипка и рубанок
Вот она! Эта ужасная практика!
Ээро стоит около столярного верстака. В воздухе приторный запах клея и смолы. Под ногами валяются доски и стружки. Где-то что-то неприятно гудит.
Напротив, по другую сторону верстака, стоит мастер в пыльной спецовке и изучающе разглядывает его.
Всегда, когда в школе заходил разговор о профессиональной практике, Ээро видел себя в оркестре: перед ним на пюпитре ноты, дирижер празднично одет, скрипачи прижимают к подбородку свои инструменты, и он вместе с другими. После концерта ему говорят:
«Такой молодой и так играет!» Слышать это приятно. Много приятнее, чем похвала мамы и родственников…
Ээро видит сильную рабочую руку и слышит слова:
— Здравствуй, будущий краснодеревщик!
Состроив гримасу, Ээро протягивает в ответ свои пальцы. Движение сопровождает короткое неразборчивое бормотание.
Мастер в темно-синей спецовке складывает губы в трубочку, словно хочет от удивления присвистнуть. Но свиста не слышится. Вместо этого он щурит левый глаз. Так он делает, когда надо оценить, вышла деталь прямой или она с кривинкой.
— Ладно! — говорит мастер коротко. — Начнем с азов.
У противоположной стены — шкаф. На его полках аккуратно разложены рубанки, стамески, сверла. Мастер берет рубанок, поглаживает его, словно нежит, и спрашивает:
— Знаешь, что это за инструмент?
Ээро стоит вполоборота к мастеру. Он даже глаз не поднимает. Безразлично бросает в ответ:
— Не знаю, и знать не хочу.
Кажется, что рубанок дернулся в руках у мастера. Или дрогнула рука? Затем мастер кладет инструмент опять на полку. Спокойно, с достоинством и осторожно.
— Садись на край ящика. А то мешать будешь.
Мастер уже не обращает на Ээро внимания. Берет наполовину сработанную деталь, закрепляет ее на верстаке, снова берет рубанок и начинает снимать светло-желтую стружку.
Ээро отступает на шаг и, сам того не желая, садится. Он ожидал негодования, окрика. Тогда бы и ответил, что будущему скрипачу во всем этом нет никакой надобности. Ответил бы так, как часто говорит его мама.
Но сейчас… Мастер спокойно продолжал свою работу. До того спокойно, словно и не было вызывающего ответа.
Странно. И неожиданно.
Ээро сидит.
В прорези рубанка вьются стружки и падают на пол. Где-то гудит мотор. Из-за стены доносятся приглушенные удары.
К Ээро подкатывается узенькая спираль из стружки. Он со злостью отталкивает ее ногой.
У станка останавливается учитель и приветствует мастера.
— Наш Ээро уже заслужил отдых? — спрашивает он весело и взглядом оценивает необычную обстановку: школьник ногой отшвыривает стружку, мастер безмолвно работает.
Но вот мастер выпрямляется. Выстукивает из отверстия рубанка застрявшие там стружки и, усмехаясь, говорит:
— Один в начале отдыхает, а потом на одном дыхании работает, другой в середине передышку делает, третий в конце.
Учитель смеется. Его взгляд встречается со взглядом мастера. Они как бы говорят что-то друг другу. Учитель спокойно идет дальше.
Ээро глубоко вздыхает. Он был уверен, что мастер так не оставит его вздорный ответ. Но вот оставил! Странно. Почему бы?
В первый раз Ээро смотрит на мастера внимательно. Он видит волевое лицо, шишковатый лоб и короткий прямой нос. Верхнюю губу и подбородок очерчивает ухоженная борода. Она густая и посеребренная, как и виски мастера.