Помню, дочитывая астафьевскую повесть «Пастух и пастушка», я содрогнулся от правды смерти главного героя в санитарном поезде. У него ничего не болело. Он отвернулся к стенке вагона и умер. Я знал, что на войне люди гибнут не только от пуль, осколков, умирают от тяжелых ранений, но и от пережитого.
После одной жесточайшей бомбежки, которая сменялась артиллерийским и минометным огнем, мы, все обитатели подвала, собравшиеся здесь из разбитых блиндажей, вылезли наружу, «подышать». Не вышла лишь молодая, крепкая ростовчанка из эвакуированных. Она умерла, как тот астафьевский лейтенант, прижавшись к стене…
Когда я читал богомоловского «Ивана», а потом смотрел «Иваново детство» (на мой взгляд, два разных, но равноценных художественных произведения), я уже знал, что детям нельзя быть на войне. Знал я и другое: их она губит первыми. И не только физически. Если они выживают, они живут с тяжелыми ранами в душе.
Сколько после войны я встречал таких детей. Сколько было их, потерявшихся на войне. Дети Ленинграда, Сталинграда, Минска, Киева… С обожженными душами до сих пор ищут своих родных. У них уже свои дети и внуки, а они пишут и пишут письма во все инстанции: в милицию, детские дома, где воспитывались, в горисполкомы, райисполкомы, сельские Советы тех городов и поселков, где их впервые обнаружили.
Получаю до сих пор письма и я, потому что еще журналистом занимался розыском родителей и родных потерявшихся в войну детей. В конце шестидесятых годов жил на Урале, где особенно много было эвакуированных из западных районов нашей страны. Позже на основе этих поисков опубликовал рассказы «Дети войны». В них трудные и трагические истории поисков уже выросшими «детьми войны» родных и близких.
Война не щадила и тех подростков, кто, как и богомоловский Иван, с оружием в руках сражались с врагами. Я знаю случаи, когда вернувшиеся с войны мои сверстники так и не нашли себя в мирной жизни.
Среди этих историй есть и очень печальные. Вот одна из них.
«…Вы писатель, Вы как никто другой поймете, что жизнь иногда ломает даже тех, кто в грозное время боев за нашу Родину не дрогнул. А вот в дальнейшем сломался под тяжестью жизненных невзгод и некоторой незаслуженной несправедливости. В моем письме только правда…
В 1941 году, когда над Родиной нависла смертельная опасность фашистского порабощения, я со школьной скамьи добровольцем ушел защищать нашу советскую Родину и защищал неплохо, о чем было написано в книгах «Город-воин, город-труженик», «Битва за Тулу» и «Партизан из отряда «Шторм». Был ранен, контужен, награжден правительством. Был в десантных отрядах…»
А дальше идет рассказ о том, как автор письма «сломался под тяжестью жизненных невзгод и некоторой незаслуженной несправедливости». Рассказ тяжелый, трагический, от которого становится не по себе, хочется тут же все бросить и бежать спасать этого человека.
«…И вот результат — десять судимостей и двадцать с лишним лет в заключении. Поверьте мне. Прошло двадцать пять лет, но до сих пор, когда я вспоминаю это, у меня перехватывает дыхание, а слезы застилают глаза от обиды. За что!!! Неужели я не гражданин своей Родины? …Неужели этому не будет конца? Прошу Вас, ответьте мне. Ведь вы, писатели, лучше всех знаете жизнь. Прошу Вас, помогите стать человеком. Ведь я преступник-то поневоле. Ну что я за преступник — украл четыре рубля, да и все мои судимости и преступления такие… Для меня как будто бы и война не кончилась. А сейчас мне особенно тяжело и физически и морально. Ношу полосатую одежду особо опасного преступника, хотя я осужден за незначительное преступление.
У меня плохое здоровье, ведь война нам далась очень и очень тяжело. Помогите стать человеком. Мне нужна не только свобода, нужна и работа по моему здоровью и образованию, такая работа, чтобы заинтересовала меня на всю жизнь, чтобы я до конца своих дней был честным рабочим человеком и зарабатывал честно на свое жизненное существование…»
А дальше адрес заключения, фамилия, и после имени там, где люди обычно указывают должность или профессию, Николай Г. написал: «Ст. 144, ч. II, срок 4 года».
История Николая тяжелая и трагическая. Тогда, когда я получил его первое письмо, она еще не окончилась. В ней не все было так, как написал сам Николай, вернее, он рассказал не всю правду о своей жизни. Николай действительно почти мальчишкой ушел защищать свой город, был в партизанах, воевал и был награжден за это орденом. Но летом 1944 года, находясь на отдыхе в своем городе, он совершил уголовное преступление (тяжело ранил человека, ранил не случайно), был осужден военным трибуналом на три месяца штрафной роты.