Заглянул в комнату Антона, включил свет. Никого. Постель разобрана. Вновь позвал Антона, а затем уже почти прокричал:
— Живые кто есть?
Та же тишина. Иван Иванович шел по квартире и везде включал свет. Тревога его росла, свет, горевший теперь повсюду, резко бил в глаза. Он еще раз обошел все три комнаты, заглянул на кухню, но и там никого не обнаружил. В гостиной еще не выветрился запах табака, спиртного, еды и людей, которые, видно, ушли отсюда недавно.
Что же здесь произошло? Куда все подевались?
На кухне в раковине недомытая посуда, в гостиной неубранный стол с фужерами и рюмками недопитого вина и водки. «Ушли провожать поздних гостей? И почему квартира настежь?» Вопросы волнами катили на него, а он не знал, что ему делать дальше, куда еще бежать. И вдруг вспомнил про телефон, заспешил в коридор, к вешалке, где стоял аппарат. Трубка лежала не на рычаге. Нажал рычаг, работает. Куда звонить? В милицию? В «скорую»? Нет, я же обещал Маше. А что скажу ей? Что?
Иван Иванович стоял с трубкой в руке, придерживал пальцами рычаг аппарата и не мог решить, как ему поступить. Наконец, заставил себя позвонить жене и уже стал набирать номер, как вдруг услышал слабый стон. Показалось? Положил трубку. Тишина, только звонкие капли воды из крана. Снял трубку, и опять тихий, сдавленный стон, теперь уже отчетливый. Он шел из спальни.
Но ведь он был там. Вошел в спальню, стон оборвался. Постель не разобрана, лишь чуть спущено к полу покрывало. Иван Иванович обошел кровать и вдруг увидел, что из-под спущенного покрывала, которое свисало на пол, виднелась нога. Сделал шаг, поднял покрывало: на полу, на коврике, свернувшись калачиком, лежала Наташа. Руки Ивану Ивановичу не повиновались, он не мог заставить себя дотронуться до ее замершего тела. Лица невестки не видно, голова под кроватью. Как же она оказалась здесь? Видно, от холода потянула с кровати на себя покрывало.
Иван Иванович опустился перед Наташей на колени, но все еще боялся дотронуться до нее, и вдруг она издала тот слабый стон, который слышался в коридоре, и он сразу подхватил ее худое, легкое тело и положил на кровать. Положил на спину, но ноги ее все так же были согнуты в коленях, и ему пришлось силой распрямить их.
— Наташа! Наташа!.. — шептал он. — Что с тобою? Где Антоша и Михаил? Почему ты здесь?
Невестка не реагировала на шепот, ее тело не отвечало на прикосновения его рук, но он видел, что Наташа жива, хотя и не слышал ее дыхания, а только ощущал резкий спиртной запах, который толчками пробивался из полураскрытого рта. Пульса не было, он прислонил ухо к ее груди и услышал далекие, еле пробивающиеся тоны сердца.
— Наташа, Наташа, — продолжал в шепоте дрожать его голос. Иванов потряс ее за плечи, стал хлестать по щекам. — Наташа, очнись…
Лицо землисто-серое, от носа к подбородку и шее темная полоска застывшей крови. «Кровь испугала Антона, — подумал Иван Иванович, — что же с ней случилось?» Но этими вопросами он только отдалял то главное, в чем боялся признаться. «Бедная Наташа, она опять не смогла удержать себя… Какое же несчастье! Как же так? Она не сдержалась, а Михаил не помог ей…»
Иван Иванович с болью смотрел в серое, без признаков жизни лицо Наташи, и ему захотелось закричать: «Да что же ты сделала с собою! На кого ты стала похожа? Боже, Наташа, от тебя же, красавицы, нельзя было отвести глаз. А теперь старуха в тридцать шесть… Наташа, Наташа…»
Иван Иванович отвернулся и, не вытирая слез, побрел из комнаты через коридор к телефону. Ни криком, ни плачем горю не поможешь. Ему надо сейчас сделать две вещи. Нет, три. Первое — позвонить Маше. Второе — вызвать «скорую». И третье — искать Антона и Михаила.
Позвонил жене и еще не успел сказать и слова, как та в рыданиях запричитала:
— Да что же ты, провалился там? Как же ты можешь так, безжалостный! Я уже все здесь передумала!.. В милицию и «скорую помощь» зво-о-ни-и-ла…
Иван Иванович слушал, не перебивая, лишь иногда успокаивающе повторял ее имя. Он знал: ей надо выкричать эти слова, выплакаться, и только тогда она сможет слушать его и что-то понимать. И он дождался, пока жена, всхлипывая, затихла, и сказал, что Наташа жива, но без сознания, а Антона и Михаила нет в квартире. Но жена, уже успокоившаяся, вдруг вновь закричала:
— Да что сделается с этой пьянью! Пусть она сдохнет от своего винища! Ты ищи Антона, Антона!
— Я сейчас, сейчас, Маша, — заспешил Иван Иванович и, положив трубку, стал тут же набирать номер «Скорой помощи». Когда вызов приняли, он бросился из квартиры на лестницу и стал звать Антона. Никто не откликался, а кричать громче он не решился — разбудишь соседей.