Крайний урок , преподанный мне Никки, прошёл не зря. Я усвоил большее, чем , казалось бы, мог потерять. Я принял её действия. Внял словам , нанесённым искусственно, не столько на узкое запястье, сколько выжженным глубоко в подкорке : Quodcunque aliquis ob tutelam corporis sui fecerit jure id fecisse videtur,( Все, что человек делает для защиты самого себя, считается сделанным законно). Ты права, Райт. Как никогда. Ты чертовски права.
По словам доктора, основной " удар" пришелся на кожу лица. Уровень глаз. Ему ни в жизнь не понять моего смеха, вырвавшегося из груди в момент описания этого факта.
- Ты хотела уничтожить ключ, Никки. Тот , что не имела возможности выкупить. Вытревобовать. Получить. Желала удостовериться в том , что доступ к бумагам, обличающим тебя, угрожающим той жизни, к которой стремилась долгие годы, отныне и навсегда, утерян. Жаль портить тебе игру, детка, да только одна случайность вновь испоганила идеально просчитанный план. Если бы ты не пролила капли себе на запястье, я бы ни в жизнь не отвел в сторону глаз... Кого винить в сей оплошности? Славно сработавшего ангела-хранителя , находящийся в нужный момент за спиной ,или же чертей, решивших поглумиться и дальше над нашими жизнями?
- Кислота выжгла тридцать процентов поверхности кожи. Когда тебя сообщают подобные данные , остаётся лишь презрительно фыркнуть. Для чего изводить мой мозг столь ничтожными цифрами? Преимущественная доля цела. Эта мысль покоится в сознании до момента снятия бинтов. Минуты, когда не понимаешь лишился ли плотного панциря , стягивающего тело или всё ещё в нём пребываешь. До сосредоточенного взгляда на собственные, насыщенные неестественно красным пигментом ладони. С уничтоженными напрочь линиями, по которым гадалки определяют качество и насыщенность жизни. С превратившимися в красное месиво подушечками пальцев, не имеющими и подобия отпечатков, определяющих личность... Я не имел возможности осмотреть себя боле. В моей палате, как и в душевой или коридоре больницы, отсутствовали зеркала. Занятная предусмотрительность. Взгляд , опущенный ниже отражал выжженную часть грудной клетки и кровавые подтеки , разметавшиеся по животу вплоть до линии шорт. Возможно, если бы я не стянул с себя пропитанную насквозь футболку, результат был в разы хуже. В знак издевательства, небольшой участок кожи под сердцем, заклейменный витиеватым пером , остался, по сравнению с искореженной грудью, девственно чист. Ни один завиток моего рисунка , выполненного в мыслях о той , что изувечила тело, не пострадал. Лишь в полу сантиметре от боковой линии, начинался нескончаемый пласт вздутой, натянутой кожи.
- На пересадку затребуется несколько длительных операций,- монотонно зачитывает свой вердикт пожилой врач. - Останутся шрамы на стыках. Отшлифовать их станет возможно спустя какое-то время. После заживления. Когда мы поймём , что наложенный слой способен к регенерированию.
На всё данное повествование, мне остаётся только кивать, обводя взглядом края , вычерченного на коже рисунка. Знака прощения, вписанного в него ранее. Чёрт, Никки, я могу понять то, чем ты руководствовалась. Я самолично загнал тебя в эту ловушку. Плата по счетам не блещет оригинальностью. Мне следовало сдохнуть там. Изойти кровью. Разорвать глотку криком. Или задохнуться, пытаясь надышаться пропитанным ядом воздухом. Это было бы проще. Гуманнее. По сравнению с тем ощущением, что накрывает с рассветом, когда отпускает последняя возможность безболезненно сомкнуть глаза. Абсолютное непонимание того, для чего подарена эта убогая жизнь. Бессмысленная. Наполненная жаждой наживы. Складирования бесполезных вещей, ради приобретения которых затрачены силы, эмоции, средства. Тех, которые на следующий день теряют вложенные в них ожидания, заставляя стремится урвать нечто большее, лучшее, в разы превышающее цену предшественника.
- Эту татуировку, скорее всего придётся свести,- констатирует доктор , замечая застопорившийся взгляд, притягиваемый к перу как магнитом.
- Делайте всё необходимое, но не трогайте этот участок кожи,- протестую в ответ, тоном , не предполагающем послабления в данном вопросе.
- Останется шрам,- уверяет размеренно.
- Пусть так,- усмехаюсь в ответ.- Один из десятков. Зато я сохраню единственное ощутимое воспоминание о завершившейся жизни.
Он внял моему запросу, не заступив и миллиметра на уцелевший участок кожи. Тот , что отныне вобрал в себя нечто большее, чем я вкладывал в него изначально.