— Объясни мне, дружок, за что ты воюешь так далеко от дома? Зачем участвуешь в этой священной мясорубке? Ведь я вижу, как она не по тебе!
Обаяние странного старика было так сильно, он так верно угадал грызущие Эдварда еще неосознанные сомнения, что искренне, истово почти до фанатизма верующий в Бога юноша даже не обиделся на вопросы, явно посягающие на привычные ценности его мировоззрения. Он задумался, но в голову ничего не лезло, кроме сакраментального, — за Гроб Господень, — когда же он хотел произнести эти святые слова вслух, то, вдруг вспомнив ночной разговор, смутился, промолчал, поняв, как нелепо наивно они бы прозвучали. А Тигран даже не улыбнулся. Он глядел поверх вожжей на бегущую навстречу дорогу и ждал ответа.
— Ну, магометане — язычники, они отняли у нас Святую Землю, — начал юноша объяснять очевидное, — вот мы у них ее и должны отвоевать.
— Никогда не была она вашей, просто — провинцией Византии. Зачем и для кого вы ее отвоевываете? Для простых людей, что здесь живут? Что, Готфрид Бульонский, отбив Палестину у турок, вернул ее Константинополю? Или здесь стало лучше жить при крестоносцах? Раньше угнетал один император, а теперь целая стая господ! Да местные жители оттого и не противились туркам, что те спасли их от императорских мытарей. По дороге на Восток пол-Европы крестоносцы обчистили, а уж народу поубивали, куда там твоим туркам. А "кроткие" братья-тамплиеры и госпитальеры! За семь десятков лет так насосались, как только не лопнут. Да, наняли ромеи волков овец пасти!
— Турки насильно обращают христиан в ислам! — возмутился сакс.
— Ладно тебе повторять поповские байки! Плати налог на веру, и молись хоть пню! Меня же не обратили… из атеизма! — старик чуть заметно усмехнулся на незнакомом юноше слове. — Но я не об этом. В Писании сказано: — Не убий! Не может Бог, который есть любовь, желать смерти людям из-за своего Гроба. Господь в Библии явил агнца Аврааму, отказавшись от человеческой жертвы. Значит, кровь не угодна Ему. А вы?! Вымостили подступы к Иерусалиму трупами и думаете, что Бог вас наградит? Воздаст вам стократно? Воздаст — кровью! Мне отмщение, и аз воздам! — рек Всевышний. Ему судить, а не вам! Присвоили себе право карать именем его. Но ты-то, ты, не такой! Зачем тебе эта мерзость?!
— Да ведь сам Христос явился Петру Пустыннику в Иерусалиме и повелел начать поход против язычников!
— Врал твой Пустынник! Христос ему явился! Он сам-то заявился сюда впервые только с Готфридом Бульонским. Я с этим чокнутым попом побеседовал тогда, так он даже не ведал, где тут в Палестине Иерусалим! А коли поход был так угоден Господу, как же он позволил сельджукам разбить ополчение Петра под Никеей? А?!
В голове Эдварда со скрипом заворочались цифры:
— Так, Петр Пустынник в ноль девяносто шестом… Сейчас у нас сто девяносто первый от Рождества Христова… — решал он в уме арифметическую задачу и вдруг вытаращил глаза на Тиграна:
— Тебе… э-э, вам, сэр, значит, что, сто… нет — сто двадцать лет? — ошарашено спросил Эдвард.
— Не веришь? — лекарь засмеялся. — Петру Пустыннику веришь, что он лично с Христом общался, а мне не веришь?! Это хорошо, что ты не все на веру берешь, значит, не совсем дурак вырос.
— Но, сэр, столько не живут! — юноше казалось, это шутка.
— Вон, в Библии, Мафусаил девятьсот с чем-то лет на белом свете отбарабанил, а мне ты и каких-то сто двадцать не разрешаешь? — Тигран откровенно развеселился.
— Да, чудны дела твои, Господи! — Эдвард перекрестился. — А смотритесь, сэр, ну-у, лет на пятьдесят от силы.
— Какой я тебе сэр? Я — Тигран! Но вот что скажи! Как ваш всемилостивый и всеблагой Бог может хотеть, чтобы за него люди мучились и умирали, а? — лекарь уставился в глаза юноше. — Валите вы на Господа свое дерьмо. Как кому чего приспичило, так сразу: — Это Ему угодно! — Захотелось королю золота, стал Всевышнему угоден грабеж, захотелось чужой земли, сразу война угодна, и так далее…
— Но, Тигран, ведь за Святую Землю воюют многие достойные рыцари, известные справедливостью, доблестью, да и другими добродетелями, — юноша вновь обрел почву под ногами, — сражаются с язычниками, обращают в Христову веру.
— В том-то и беда, что неплохие, в сущности, люди занимаются поганым делом! — воскликнул старик с досадой. — Как бы тебе объяснить попроще… Пойми, до Иисуса все люди были не христианами, но он никого не убил, чтобы обратить их. Значит, не считал возможным для себя. А вот вы думаете, что вам все разрешено!
— Но сэр, то есть, Тигран, тогда Господь за все это должен наказать людей на том свете? — Эдвард не знал, что и думать.