— Вы что творите, — раздался голос медика. — Ему лежать надо. Давление только недавно поднял до ста десяти, кладите его обратно.
А я не выдержал, у меня подкосились ноги и меня вырвало чем-то зелёным.
— Ложите его на бок. Алекс, медленно пей через соломинку, вот так.
В это время мне обратно одели на плечо манжетку и приставили ко лбу термометр.
— Сто на шестьдесят, а температура тридцать семь и девять. Может всё-таки в местный медицинский центр?
— Нет. Если вылетим сейчас, то уже через два с половиной часа будем дома. Я достаточно дал жаропонижающих, температура пошла вниз. Главное, что давление поднялось. Я его ещё и в самолёте прокапаю.
Сейчас будем понемножку его поить всю дорогу, чтобы жидкость восполнил. Так давайте его прямо в форме на носилки, сейчас одеяла принесу.
— Ну и напугал ты нас, Танке!
— Хмм, — промычал я.
— Ещё как напугал! — послышался голос Дюхи. — Мне Оля трезвонит, говорит, что твой мобильник выключен. Лучше бы не включал — твой агент, Бородюк, Чернышов, посольство, Рязань, Дубай, Камила, Пригожин, мэр города… да что говорить, даже из Администрации Президента звонили. И всем расскажи, что ты без сознания, температура почти сорок, давление упало, тахикардия. И как мы эту пожилую женщину тянули вместе с тобой. Кстати, твой арабский друг организовал для нас частный самолёт. Я лечу с тобой. Оставишь тебя одного, а ты ещё влезешь в какие-нибудь неприятности. Даже в таком состоянии! Как я потом Оле в глаза смотреть буду? А Людмиле Геннадьевне? Димычу? Уже без двадцати три ночи. Наши час назад уехали с кубком в отель, там будут продолжать праздновать. А я наконец пива выпил и булочкой с кремом закусил. Там орешки ещё, изюм. Вкусно. Я такую ещё не пробовал.
Дюха, когда напуган, всегда трещит, как заведённый. Я попытался поднять голову.
— Погоди, Сань, я тебе сейчас подушку дам.
— Нельзя ему подушку Андрэ, пусть на ровном полежит, пока давление не нарастит. А одеяло скрути в валик и под ноги ему подложи. Так ребята, минивэн уже припарковался. Ничего не забыли? Тогда подымаем его, а вот так колёса выдвигаем и повезли.
Только меня вывезли на улицу (причём я так и не понял — вперёд ногами, или нет), как одновременно раздались сотни голосов на испанском:
— Танке! Что с Танке? Покажите нам Танке! — выкрикивали болельщики.
Я был приятно удивлён. Это что получается? Они специально остались после игры, чтобы меня отблагодарить за победу? Хотелось помахать рукой, но даже сил пошевелить пальцем не было. Видно пошёл откат. Хорошо хоть улыбнулся.
Врач подошёл к болельщикам и объяснил, что меня везут на частном самолёте домой. А я в этот момент обратно отрубился. Снилась какая-то ерунда — парилка, мутная вода, берёзовые веники в кадушках. Пришёл в себя уже в аэропорту Валенсии, когда меня грузили в неотложку и рядом со мной сидела Лена. Я даже на минуту подумал, что мы только Турцию отыграли, а потом опять отключился.
Я лежал в постели пластом четыре дня. Сразу после прилёта в аэропорт, где меня встречала армия болельщиков, меня отвезли на обследование в медицинский центр. Через несколько часов поставили диагноз аденовирусная инфекция и бактериальный синусит. Больше всего их беспокоила жидкость в придаточных пазухах. Клубный врач раз в день приезжал ко мне домой. Мерял давление, температуру, делал промывание носовых пазух и ставил капельницу с антибиотиком.
«Vivir mi Vida Valencia» — распевал весь город. Даже дежурившие рядом с домом полицейские подпевали прохожим. Казалось, люди охмелели от этой победы, а ведь нам ещё предстояла «Ла Лига»!
Андрей, от свалившейся на него славы, ходил слегка пришибленным. Водители сигналили ему, уступали дорогу. Незнакомые люди жали руки и поздравляли с победой. В конце концов он засел у меня в комнате и резался в «FIFA», на которую я его подсадил. Ничего, скоро поедем с ним в Португалию, там и придёт в себя.
Мне стало лучше только шестнадцатого мая. Что интересно, в Испании мою игру с температурой считали чуть ли не подвигом, достойным награды. А вот в России всё было совсем наоборот — проклинали испанских капиталистов, эксплуатирующих несчастного меня. Активировались любители конспирационных теорий. Они напомнили публике, что первый матч чемпионата Европы по футболу среди молодёжи должен состояться уже двадцать четвёртого мая. А тут я такой весь из себя больной. Припомнили и мою месячную зарплату в десять тысяч евро и даже то, что меня не отпустили на награждение в Кремль после «битвы» с Турцией.