Вот это я понимаю! У парагвайца с чувством юмора всё хорошо. Всегда бы таких арбитров на наши игры.
— Спасибо, сеньор Амарилья, — с улыбкой произношу я и заливаюсь смехом. — А вы честно думаете, что я забью ещё один гол?
Мужчина понимает мою шутку, но ничего не отвечает. Лишь улыбается и отходит в сторону. Игра возобновляется и соперники снова идут вперёд, полностью оголяя свои тылы. По моему, им уже всё равно, с каким счётом закончится матч. У них теперь одна цель — поразить, хотя бы разочек, наши ворота. В течение пяти минут мы лишь «возили» мяч от штрафной до штрафной. Наконец, после очередной неудачной атаки тоголезцев, мяч оказывается у Аршавина. Андрей тут же делает длинный пас низом на Павлюченко. При получении мяча, Романа атакуют со спины и он, недолго думая, скидывает мяч в мою сторону. До ворот около тридцати метров. Голкипер стоит на линии вратарской. А дай-ка я долбану издали, ведь сегодня мой день! И в одно касание с левой бью по мячу, который летит по замысловатой траектории, меняя в последний момент, траекторию полёта и опускается точно в левую «девятку». Вратарь, конечно же, пытался спасти свои ворота от гола, но мяч был пущен с такой скоростью, что среагировать и поймать его было уже нереально. Трибуны взревели, как самолёт идущий на взлёт, а я мысленно запел: — «Какая боль, какая боль, Аргентина — Ямайка пять ноль». И тут меня сносят ребята. Помяв мне бока, они помогли мне подняться с газона. А на электроном табло горит 5:0. Внизу моя фамилия и через запятую идут пять цифр. Это за сколько же времени я оформил свой пента-трик? Первый гол на десятой минуте забит, а крайний — на сорок третьей. Офигеть! Тридцать три минуты! Я, конечно, не Роберт Левандовский, забивший в 2015 году в матче чемпионата Германии пять голов за девять минут, но какие мои годы. У меня всё ещё впереди. Сейчас у меня другие цели — побить рекорд француза Фонтена и завоевать Кубок Мира ФИФА.
Я прошёл мимо арбитра и, улыбаясь, подмигнул ему правым глазом. Парагваец был профессионалом до мозга костей, но я увидел, как он улыбается уголками губ, поторапливая нас побыстрее занять свою половину поля. Я шёл на свою позицию и внезапно вспомнил, что повторил рекорд Олега Саленко. В 1994 году он в ворота сборной Камеруна тоже забил пять мячей в одном матче. Удивительно, но и там, и здесь в соперниках были команды из Африки. Теперь я знаю, в играх с какими сборными можно рассчитывать на результативность и достижение всевозможных футбольных рекордов.
Игра возобновилась и мы, окрылённые успехом, продолжили атаковать ворота тоголезцев. Дальним ударом из-за пределов штрафной отметился Саня Кержаков. Однако, его удар умело блокировал защитник и мяч, утратив инерцию полёта, оказался в руках голкипера Агассы. Я его фамилию специально прочитал на футболке. Теперь мне можно смело употреблять глагол «сАгассил», что будет означать — забил гол.
Главный арбитр встречи много времени добавлять не стал, прибавив к первому тайму всего две минуты. На последних секундах я на своём фланге получаю мяч от Жиркова и, укрывая его корпусом, пытаюсь оттеснить соперника и отдать пас в центральную зону. Начал разворачиваться и тут же правую стопу пронзила острая боль. Это Адебайор решил помочь своему партнёру и отобрать у меня мяч. Но вместо этого он сильно наступает мне на ногу своими шипами. Я кулем свалился на газон и схватился руками за носок стопы. Из глаз даже слёзы выступили, так было больно. Тут же раздаётся свисток парагвайца. Слышны русские отборные маты. Поднимаю голову, а там Вася Березуцкий уткнулся лбом в лицо Адебайора и пытается порвать его, как Тузик грелку. Но парагвайская бригада сработала профессионально и мгновенно пресекла этот конфликт, растащив «драчунов» в разные стороны. Пока я расшнуровывал и осторожно снимал бутсу, ко мне уже подбежали наши медики. Андрей Викентьевич опустился на колени и, аккуратно сняв носок, взялся за мою стопу. Не делая резких движений, он стал проверять мои пальцы. Было больно, но терпимо.
— Вроде перелома нет, — облегчённо заключает Гришанов и, одевая носок, брызгает заморозкой. — Но на МРТ всё равно свозим. Не хочется трещину пропустить.
От спрея сразу стало легче и я уверенно пошевелил пальцами стопы.
— Вроде нормально, — кивнул я медикам.
— В перерыве разберёмся, — бросил Гришанов. — Сань, я не любитель гадания на кофейной гуще, мне нужно посмотреть результат МРТ.
А тем временем рефери показал по «горчичнику» Адебайору и Березуцкому-старшему. Я надел бутсу, встал с помощью капитана команды и решился пройтись по газону, чтобы понять свои ощущения. Терпимо, но дискомфорт в ноге всё-таки чувствуется. Ко мне подошёл нападающий лондонского «Арсенала», развёл руками и на английском принёс свои извинения. Я их принял и на камеру пожал руку тоголезцу. Игра возобновилась. Я попытался сделать лёгкую пробежку, но понял, что больно. Вот же зараза! Не было печали, так черти накачали. Видно, на небе меня услышали, так как мои размышления прервал свисток арбитра, сигнализирующий окончание первого тайма. Тоголезцы понуро поплелись в подтрибунное помещение, а я, прихрамывая, поковылял вдоль скамейки запасных.