Однако — будто эта мысль обладала волшебной силой, будто смирение с неизбежным, как это ни парадоксально, сняло проклятие — именно в этот момент Клифф повернулся к нему и сел на кровати.
— Привет, Винки, — сказал он. Огромные серо-голубые глаза были полны слез и любви. Сколько времени прошло? Клифф подошел к полке и снял с нее медведя, держа его в руках, словно младенца в пеленках. Один глаз Винки тихо закрылся, другой застрял открытым. Сколько прошло времени с тех пор, как его обнимали так нежно в последний раз?
— Я больше не играю с тобой, — с серьезным видом сказал Клифф, глядя на него.
«Да уж», — подумал медведь. Ему хотелось еще сильнее прижаться к стене и спрягаться. Наполовину восторженный, наполовину взбешенный, он мог лишь смотреть своим испорченным глазом на мальчика, который отверг его. И как будто этот скошенный взгляд возымел силу убеждения или даже истины, лицо мальчика скривилось от угрызений совести.
— Прости, Винки! — всхлипнул мальчик.
И старый медведь оказался в крепких объятиях Клиффа, и плечи мальчика содрогались от горестного плача.
10
Нет, нет, нет, это было невозможно… За все эти годы Винки не возвращался ни к мальчику, ни к девочке, ни к какому ребенку. За все эти годы любовь ребенка никогда не возобновлялась, такого никогда не было раньше, потому что этого просто не могло быть.
И что же вызвало такой взрыв чувств у Клиффа? Винки был озадачен вопросом весь оставшийся день, вечер и всю ночь, пока Клифф спал; но он знал, что на этой неделе началась школа, и в тот день Кен дразнил его — Винки даже не подозревал, почему, — и Клифф прибежал наверх в слезах. Затем он успокоился и повернулся к Винки… Но печальное воссоединение закончилось так же резко и странно, как и началось: все так же сопя, Клифф просто посадил Винки обратно на полку и пошел вниз, видимо, снова смотреть телевизор.
Медведь не мог возвратить то, что было, да и не хотел, это бы не принесло добра, даже если бы у него это получилось; даже несмотря на то что все это время он думал, что хочет возвратиться к прошлому. Нет, он порвал связь с прошлым, было уже слишком поздно.
И все же на следующий день, пока Кен был на репетиции со своей музыкальной группой, Клифф поднялся наверх и снова снял медведя с полки.
— Теперь я буду играть с тобой каждый день, — прошептал он. Мальчик осторожно нажал на правый глаз медведя и открыл его, таким образом, оба глаза снова были в гармонии друг с другом. Затем он провел медведя по кровати. Винки не хотелось этого, и все же, когда Клифф замурлыкал «Ду-ди-ду», медведь увлекся, и ему начало казаться, что он и сам идет по кровати и напевает мелодию — какую-то забытую мелодию, настолько красивую, что, казалось, она исходила из его души.
Теперь больше, чем когда-либо раньше, несмотря на свои прежние рассуждения, Винки слушал и наблюдал за своим единственным другом, чей приглушенный голос, доносящийся из кухни или гостиной, приятно ласкал слух медведя и заставлял его вздрагивать от томного ожидания. Не более недели назад это же самое состояние, казалось, призывало Клиффа снова подойти к медведю, а теперь день за днем проходили в забвении, причем, видимо, Клиффа не терзали угрызения совести, он об этом даже и не задумывался.
Однажды днем Кен и Рут зашли в комнату мальчиков, и, пока Рут стояла и смотрела, тринадцатилетний толстячок забрался на комод и принялся натягивать липкую ленту из одного угла в другой угол большого венецианского окна.
— Пойдет? — спросил Кен.
— Мне кажется, надо пройтись еще раз и здесь, — ответила Рут.
— Хорошо…
Винки и раньше слышал их деловую беседу и этот резкий скрип скотча, доносящийся из других спален, и ему интересно было знать, чем они там занимаются. Кен приклеил ленту к окну в виде буквы «X» еще раз, отступив от первой несколько сантиметров.
— Спасибо, — сказала Рут, когда Кен спускался с комода. — Конечно же, папы нет дома, и мне приходится все делать самой.
Винки вздохнул про себя, услышав излюбленный повод для жалобы. На этой неделе Дейв был в командировке в Нью-Йорке.
— Пол говорит, что нам, возможно, придется покинуть дом, — сказал Клифф, только что появившийся в дверях. Всех троих сегодня отпустили из школы раньше.
— Они даже не знают наверняка, доберется ли она до нас, — ответила обеспокоенная Рут. — Она может изменить направление.