Выбрать главу

— И кто, по вашему мнению, привел их в такое состояние? — возразил прокурор.

— Не имею чести знать, — ответил Неудалый. И далее он выдал одну из своих самых неудачных шуток, с бешеным видом закидывая вверх руки, театрально изображая раздражение. — Может, это дьявол.

Судья строго посмотрел на него.

— С какой стати дьяволу так препятствовать даче показаний против вашего подзащитного?

От этого Неудалый смутился гораздо больше, чем обычно. Патнэм продолжала бегать туда-сюда, в то время как Уильямс и Хаббард валялись на начищенном полу и их длинные платья лежали вокруг них, словно это были лужи. Винки испугался.

— Судья, — твердым голосом произнес прокурор, — если обвиняемому запретить теперь смотреть на них, но если позволить ему дотронуться до них, но только один раз, их припадки прекратятся.

— Приступайте.

Теперь пристав грубо завязал носовым платком Винки глаза. По очереди девочек, отбивающихся, что-то бессвязно бормочущих в бреду, подвели к нему, и его заставили коснуться правой лапой каждой из них, и каждый раз — ко всеобщему облегчению, в том числе и медведя, — бред и беснование прекращались. Комнату внезапно охватила тишина.

— Итак, мы видим, что при его прикосновении, — сказал прокурор, — ядовитые и болезнетворные частицы, которые испускали глаза подзащитного, возвращаются в тело, из которого вышли, и пострадавшие остаются чистыми и невредимыми. — Описывая круги, он встал лицом к занавесу, за которым находились присяжные, и воскликнул в их сторону:

— Какое еще доказательство вам необходимо?

Не знающий покоя взгляд Винки блуждал по потолку размером три на три метра. Опилки в его голове пульсировали, и ему казалось, что Пострадавшие Девочки все еще кричат, перебивая скрипящее дыхание Дэррила: «Тише! Тише! Тише!» Если бы на стене висело зеркало, медведь бы посмотрелся в него, чтобы понять, на самом ли деле его взгляд такой губительный, и если это так, то тогда поразить себя им тоже, потому что это было бы вполне справедливо.

Винки никогда не прятал злости в глазах, если испытывал таковую, и никогда не запрещал себе ненавидеть, но если у него получилось заставить трех бедных девочек биться в припадке простым взглядом, при этом не желая им зла, тогда как же много другого, еще более страшного зла он мог причинить в своей жизни? Он видел, как причиняли боль его ребенку и каждому из детей, которых он знал, начиная с Рут и заканчивая Клиффом, и теперь эти сцены проносились в его памяти с новой, обжигающей его силой. А вдруг простое наблюдение за всеми этими событиями и вызвало их?

Он закрыл свои страшные глаза и заплакал.

Когда он снова открыл их, через несколько горестных лет, как ему показалось, он удивился, увидев широкое, покрытое пятнами лицо Дэррила, нависшее над его подушкой, и его озадаченный, обеспокоенный взгляд Винки не заметил, что храп прекратился. Он собирался уже отвернуться, помня о своем губительном взгляде, но тут же понял, что Дэррилу было, видимо, все равно.

— Не плачь, — медленно произнес громила, глаза которого были по краям красными. Они продолжали смотреть друг на друга еще некоторое время, и затем с мягкостью, вызванной действием наркотика, Дэррил погладил Винки по лбу и вернулся в кровать.

Медведь почти успокоился.

— И вот появилось новое чудо, — сказал мужчина в джутовом восточном халате. Обвинение поступило хитро, оставив Апостола Иоанна напоследок. Он смотрел прямо перед собой широко раскрытыми глазами, очевидно, видя лишь божественное царство. Он был бос и носил длинную белую бороду. — Узрейте великого рыжего Винки, у которого семь голов и десять рогов, а на головах — семь корон. И его хвост потянул за собой треть всех небесных звезд и рассыпал их по Земле. И была на небесах война: Михаил и его ангелы сражались с Винки; и бился Винки со своими ангелами, и не одержал он победу; и не было больше для них места в раю. И великий Винки был изгнан, этот старый медведь, нареченный Дьяволом или Сатаной, обманувший весь мир: его изгнали на Землю, и вместе с ним изгнали его ангелов.

Зал разразился аплодисментами и криками «Да!». Апостол был вынужден помахать толпе.

— Ваш свидетель, мистер Неудалый.

Защитник сидел, потирая виски. Суд продолжался вот уже семнадцать месяцев, и все это время он почти не спал.

— Вопросов нет, — вздохнул он.

Винки с изумлением наблюдал за тем, как Апостол медленно спустился со свидетельской трибуны и, хромая, зашагал. И снова медведь был странным образом покорен показаниями против него, потому как он и на самом деле чувствовал себя так, будто его и изгнали на Землю.