– И в самом ближайшем будущем, – услышал я замечание Паркера.
– Да, – как бы подтверждая сказанное, произнес Хоукенс. – Знаете, друзья, он прямо-таки создан для этого! И притом эта физическая сила! Ведь он вчера тащил воз, в который мы впрягаем волов, и совершенно без посторонней помощи! Ударь он хорошенько о землю, так на ней несколько лет трава не будет расти! Но вы должны мне кое-что обещать.
– Что же? – спросил Паркер.
– Он не должен знать, что мы о нем думаем.
– Это почему?
– Потому что он начнет важничать.
– О нет!
– Это вполне возможно! Он, правда, весьма скромный парень и как будто не предрасположен задирать нос, но людей никогда не следует хвалить: этим можно испортить самый хороший характер. Называйте его по-прежнему стрингерном», так как он и в самом деле грингорн, хотя и обладает всеми необходимыми для вестмана качествами, правда, в зачаточном состоянии. Он еще многому должен научиться и многое испытать.
– Поблагодарил ли ты его за то, что он спас тебе жизнь?
– Не подумал даже, и ни за что этого не сделаю! Но когда наш окорок будет готов, он получит лучший, самый сочный кусок, я сам его отрежу. Он это вполне заслужил. А знаете, что я сделаю завтра?
– Ну что? – спросил Стоун.
– Доставлю ему большую радость.
– Чем же?
– Я позволю ему поймать мустанга.
– Ты хочешь поохотиться на мустангов?
– Да, мне нужна лошадь.
Больше я не подслушивал, отошел немного в кустарник и затем уже с другой стороны приблизился к охотникам. Они не должны были знать, что я слышал то, чего мне не следовало слышать… Мы развели костер, возле которого воткнули в землю две раздвоенные ветки. На них положили крепкий прямой сук вместо вертела. Трое вестманов прикрепили к нему окорок, после чего Сэм принялся с большим искусством медленно поворачивать «вертел». Меня немало забавляло радостное выражение его лица при этой церемонии.
Остальные, вернувшись в лагерь с порядочным запасом мяса, последовали нашему примеру и также зажгли костры. Однако у них все обошлось далеко не так мирно, как у нас. Так как каждый хотел жарить отдельно для себя, то многим не хватило места, и, в конце концов, им пришлось съесть свои порции полусырыми.
Я действительно получил самый лучший кусок, он весил около трех фунтов, но я съел его целиком. Из-за этого меня еще не следует считать обжорой, наоборот, я всегда ел меньше других, находившихся в моем положении. Но тому, кто сам не испытал подобной жизни, трудно представить себе, сколько мяса может и даже должен есть вестман. Я видел однажды, как старый охотник съел восемь фунтов мяса, и на мой вопрос, сыт ли он, ответил с улыбкой:
– Я должен быть сытым, потому что у меня больше нет мяса. Но если вы дадите мне кусок вашего, то вам не придется долго ждать его исчезновения…
Во время еды вестманы обсуждали подробности нашей охоты. Из разговора выяснилось, что при виде убитых буйволов у них создалось другое впечатление о моей «глупости», чем первоначально.
На следующий день я принялся было за работу, но вскоре появился Сэм и сказал:
– Оставьте инструменты в покое, сэр. Мы предпримем сегодня кое-что более интересное.
– Что же?
– Скоро узнаете… Седлайте вашу лошадь, мы сейчас поедем.
– На прогулку? Но меня ждет работа!
– Вот еще! Вы уже достаточно потрудились. Впрочем, я думаю, что к обеду мы вернемся. Тогда можете измерять и вычислять, сколько вам заблагорассудится.
Я предупредил Бэнкрефта, и мы отправились. Сэм вел себя по дороге очень таинственно, а я не говорил о том, что уже знаю о его намерении. Мы ехали обратно по измеренной нами местности, пока не достигли западного края прерии, места, которое вчера наметил Сэм. Здесь он спрыгнул с лошади и, тщательно привязав ее, пустил пастись. Затем сказал мне:
– Слезайте, сэр, и крепко привяжите своего чалого. Мы здесь подождем.
– Но зачем же крепко привязывать лошадь? – спросил я Сэма, хотя отлично знал, в чем дело.
– Иначе вы легко можете ее лишиться. Я часто видел, как лошади в таких случаях удирают.
– В каких это случаях?
– Разве вы не догадываетесь?
– Нет.
– Угадайте-ка!
– Мустанги?
– Как это вы вдруг догадались? – спросил он, удивленно взглянув на меня.
– Я читал об этом.
– О чем?
– Что домашние лошади, если их крепко не привязать, охотно уходят с дикими мустангами.
– Черт вас возьми! Обо всем-то вы читали, и вас трудно чем-либо удивить! В таком случае я предпочитаю неграмотных.
– Вы хотели меня удивить?
– Конечно!
– Охотой на мустангов?
– Ну да!
– Это не удалось бы вам! Человека можно удивить только чем-либо таким, о чем он ничего не знает. Вам же все равно пришлось бы обо всем рассказать мне до прихода мустангов.