Итак, садовник не лгал. Кто-то действительно вышел из парадного в 19.20, когда настоящая Виола была уже мертва, и этим кем-то был её брат Мартин в платье и парике. Имел ли он отношение к убийству, или его лишь заставили сыграть роль Виолы - в этом ещё предстояло разобраться.
Смысл телеграммы стал ясен инспектору, и он спустился вниз позвонить в Лондон и передать распоряжение об аресте Мартина Харди.
В промежутке между обедом и чаем Солгрейв не поднимался в номер. Он остался в трактире ждать Ковальского. Наконец тот появился, улыбаясь во весь рот и прижимая к себе охапку каких-то свёрточков.
- Добрый день, инспектор! - объявил он. - Вы получили мою телеграмму?
- Получил, хотя понять её было трудновато. Вы хотели, чтобы я отдал приказ арестовать Харди?
- Разумеется. Я не был уверен, что пакет успеет прийти к вам вовремя, и решил отправить ещё и телеграмму. Только на телеграфе у меня не приняли текст со словами "арестуйте Мартина Харди". Пришлось выкручиваться...
- Ясно, - сказал Солгрейв. - А это что? Улики?
Он кивнул на занятые руки Ковальского.
- Ах, это, - на лице сыщика сквозь пудру проступила краска. - Зашёл в пару магазинов в Лондоне. Носки, рубашки, мыло и всё такое... Не знаю как вы, а я не люблю путешествовать с одним станком "Жиллетт" в кармане.
- Носки вам не помешают, - рассмеялся Солгрейв. - Что вы теперь намерены делать?
- Навестить леди Фицрой, - ответил Ковальский. - Но вначале хочу попросить вас ещё кое о чём.
- О чём же?
- Позвоните Бишопу и скажите, что он должен вызвать на допрос сэра Реджинальда. Потом отправляйтесь к ним в участок и задайте этому джентльмену один вопрос. А именно, что ему известно о Мартине Харди.
- Вы думаете, что этот спектакль разыграл сам Фицрой? - переспросил инспектор. - Я предполагал, что ему нужно было избавиться от Виолы, но моя версия - что она была жива в 19.20 и он убил её в парке, а затем затащил в дом, - страдала натяжками. Теперь, пожалуй, противоречия разрешаются. Сэр Реджинальд нанимает молодого Харди, чтобы тот переоделся Виолой, зашёл следом за ней в дом и задушил её. У Фицроя, таким образом, алиби, подозрение падает на жену, а появление "живой Виолы" перед свидетелем окончательно запутывает дело. Какой же циничный человек! Пойти на такой расчёт...
- Сэр Реджинальд, безусловно, неприятный человек, - согласился Ковальский, - и вашу версию я нахожу убедительной. Хотя меня всё-таки смущает это розовое платье.
- Если Виолу изображал её брат, то я не вижу здесь трудности. Он позаимствовал одежду из её собственного гардероба, а у неё не было второго точно такого же.
- Да, женщины обычно не держат у себя двух одинаковых платьев... Что ж, в первую очередь необходимо заняться сэром Реджинальдом. Готов поклясться, он знает, что делал Харди в Фервуде и для чего он явился туда в этом маскараде.
7.
- Хотел бы спросить, что вы здесь делаете?
На лестничной площадке нарисовалась плотная фигура Морриса. Винни Ковальский посмотрел на него снизу вверх.
- Выполняю заказ леди Фицрой, если вам так нужен ответ.
- Да уж пожалуйста! - ехидно бросил секретарь. - Но если леди Фицрой угодно нанимать всяких клоунов и изображать частное расследование, это не значит, что вы можете заявляться к нам по двадцать раз на дню. Здесь не проходной двор.
- Всего второй раз за двое суток, - кротко поправил Ковальский.
- Неважно. Убирайтесь отсюда.
- Мистер Моррис, - Ковальский поставил ногу на ступеньку и облокотился о перила, - не создавайте затруднительных положений. Пропустите меня к леди Фицрой. В противном случае это я буду вынужден задать вам вопрос, что вы делаете в этом доме.
- Это шутка? - холодно переспросил Моррис. Ковальский ухмыльнулся.
- О да, и очень удачная. Особенно в том, что касается вашей библиотеки. Зачем вам столько томов по психологии секса? Это тоже входит в обязанности секретаря?
- Мне запрещено иметь хобби? - огрызнулся Моррис.
- И кушетка - хобби? Понимаю, Солгрейв несколько неотёсан, но мы-то с вами образованные люди...
Лицо Морриса пошло пятнами.
- Вы начинаете надоедать, - сквозь зубы произнёс он. - Я скажу дворецкому, что разрешение пропустить вас было ошибкой и что сэр Реджинальд уволит его, если это ещё раз повторится.
- Прелестно, - заявил Ковальский, поигрывая тросточкой. - Я готов уйти. Но отсюда я направлюсь прямо к инспектору Солгрейву. Вы что-то знаете об этом доме. Ручаюсь, вы знаете, у кого были мотивы убить Виолу Харди и за что её убили. Но, по досадному упрямству, вы не желаете делиться информацией. Ладно, с вами поговорит полиция.
- Что вам нужно? - потухшим голосом спросил секретарь.
- Чтобы вы пропустили меня к леди Фицрой, только и всего.
После того, как Моррис неохотно препроводил его в гостиную, сыщик устроился на диване и задумался. Он лучше, чем обычно это бывает с героями английских детективов, был знаком с изнанкой жизни и явственно чуял своим прококаиненным носиком, что за убийством мисс Харди крылось нечто, как цинично выражались в мире шоу-ревю, "особенное". Однако на мотиве убийства его мысль упорно спотыкалась. Размышления его были прерваны появлением Миранды Фицрой, которая вошла в гостиную и села в кресло напротив него.
- Вы что-то раскопали? - умоляющим голосом спросила она. По её помятому лицу было видно, что она провела бессонную ночь. Ковальский откинулся на диване.
- Да, мэм. Я теперь почти наверняка знаю, что вы невиновны.
- Слава богу! - воскликнула леди Фицрой. - Вся моя надежда была на вас... честно говоря, я не очень надеялась, но у меня не было другого выхода. Полиция заранее настроилась против меня.
- Не думайте, мэм, что невиновность освобождает вас от разговора с полицией, - лучезарно улыбнулся Ковальский. - Вам придётся выступить в качестве свидетеля.
- Свидетеля? - леди Фицрой побледнела. - Но я ничего не видела! Клянусь, на допросе я сказала всё, что знала!
Винни Ковальский поднялся с дивана, прикрыл дверь гостиной и подошёл к хозяйке.
- Вы сказали всё и не всё. Я верю, что об убийстве вы больше ничего не знаете. Но вы знаете что-то ещё. Что-то, касающееся Виолы Харди и вашего мужа.
На леди Фицрой жалко было смотреть. Её губа задрожала.
- Нет, нет, я не могу! - она закрыла лицо руками. - Это слишком ужасно! Вы не представляете себе, насколько...
- Представляю, - с сардонической усмешкой перебил Ковальский. - Вы думаете, петля лучше?
- Не знаю, - выдохнула леди Фицрой и разрыдалась. - Господи, что же мне делать?
- Всё рассказать полиции, - Ковальский прохаживался по комнате. - Виола шантажировала сэра Реджинальда?
- Вы сами всё знаете, что же мне ещё говорить?
Сыщик вдруг ощутил на своих плечах руки леди Фицрой. Её горячие губы впились в его шею.
- Вы сами всё знаете... гадкий, гадкий мальчик...
- Ага, - хмыкнул Ковальский. Вывернувшись из её рук, он подошёл к двери и набросил крючок. Затем принялся расстёгивать пуговицы на брюках.
Полчаса спустя они лежали бок о бок на ковре перед камином, облокотившись на диванные подушки. На Ковальском был сиреневый с чёрным кружевом корсет Миранды Фицрой, леди Фицрой накинула на себя его синюю рубашку, а где в этот момент находилась рука хозяйки - мы не станем упоминать, иначе это будет не детективная повесть, а несколько другой жанр литературы.
- Гадкий, гадкий, - восторженно шептала леди Фицрой. - Надо же, при таком росточке...
- Помилуйте, мэм, вы щиплетесь, - плаксиво отозвался Ковальский. - Это больно, в конце концов.
- Ах, простите. Увлеклась немного...
Ковальский приподнялся на локте и посмотрел в раскрасневшееся лицо леди Фицрой.
- Вижу, ваш муж не очень-то балует вас своим вниманием?
- Совсем нет, - едва слышно проговорила она, - он ни разу, ни разу...
- Вот как, - Ковальский прижался к леди Фицрой и поймал её за подбородок. - И Моррису про это известно?