– Ничего себе «от неминуемой гибели»! – почти возмутился поросёнок, который так долго думал о том, как станет героем, что в его голосе даже появились героические интонации. – Да я очень просто могу спасти себя сам, даже не прибегая к твоей помощи.
– Интересно, как? – полюбопытствовал кенгурёнок. – Ты ведь даже не умеешь плавать.
– Я просто не буду участвовать в твоей дурацкой затее, вот и всё! – воскликнул Пятачок, да так громко, что все обернулись.
– Ру, малыш, – сказала Кенга, – не при-ставай к Пятачку. Ты же видишь, что он не на шутку рассердился.
– Если хочешь, сам прыгай в воду! – совсем уже разозлившись, пискнул Пятачок.
– Ну ладно, Пятачок, я не хотел тебя обидеть, – попытался объясниться Крошка Ру. Но поросёнок, насупившись, ничего не ответил, и кенгуренок счёл за лучшее оставить его в покое.
За перепалкой, которая произошла между Пятачком и Ру, внимательно наблюдал Кристофер Робин, хотя он и не вмешивался. Когда Ру отошёл от поросёнка, мальчик тихонько сказал Винни-Пуху:
– По-моему, наш Пятачок начинает взрослеть.
– Точно, – кивнул Пух. – Я никогда прежде не видел его таким рассерженным. Наверное, ему просто надоело, что все считают его таким робким, безответным и не церемонятся с ним. Даже Крошка Ру себе это позволяет. Конечно, кому такое понравится!
– Нам учителя объясняли, – наморщив лоб, сказал Кристофер Робин, – что это такое и как это называется: переходный возраст.
– И куда же это Пятачок переходит? – удивлённо спросил Пух, стараясь вспомнить, не водилась ли за Пятачком в последнее время страсть к дальним переходам.
– Да нет, никуда он не должен переходить или уходить, – покачал головой Кристофер Робин. – Это просто взрослые придумали такое название, чтобы суметь лучше разобраться с детьми, когда те взрослеют.
– А-а-а, ну тогда всё в порядке! – обрадовался Пух.
– Что «в порядке»?
– Что Пятачку никуда не придётся переходить, – пояснил медвежонок. – А то я уже испугался, что ему надо будет покинуть наш лес. Он всё-таки мой самый лучший друг.
– Никуда ему уходить не придётся, это точно, – ещё раз подтвердил Кристофер Робин и добавил очень серьёзным шёпотом: – Но в этот период мы должны относиться к Пятачку очень внимательно. Видишь ли, Пух, это такой особенный возраст, когда...
– Когда что? – переспросил Пух.
– Вообще-то я не всё помню из того, что нам рассказывали по поводу этого явления, – честно признался Кристофер Робин. – Но точно знаю, что этот возраст особенный. Ясно?
– Ясно, – коротко ответил Пух.
– Поэтому давай-ка будем относиться к Пятачку повнимательнее – не посмеиваться, не подшучивать над ним, не обижать его и всё такое...
– Я и так никогда не обижал Пятачка, – заверил Пух, – не смеялся и не подшучивал над ним.
– Но обо всех остальных этого не скажешь, – вздохнул Кристофер Робин.
– Не скажешь, – согласился Пух.
– Значит, мы с тобой должны следить за тем, чтобы Все-все-все Пятачка не очень-то донимали, по крайней мере пока не закончится его переходный возраст. Договорились?
– Договорились, – снова кивнул Пух.
Но сию минуту поддержка Кристофера Робина или Винни-Пуха Пятачку не понадобилась. Крошка Ру ведь и сам был ещё ребёнком, и Пятачок даже укорял себя за то, что так вспылил. Ведь Пятачок был отходчив. Не долго думая, он подошёл к Крошке Ру, который безмятежно загорал на солнышке.
– Послушай, Ру, – сказал, немного за-пинаясь, поросёнок, – Я вот о чем подумал... Ты вполне мог бы поучить меня плаванию. Правда, не сейчас, пока мы плывём на плоту, а позже, когда мы пристанем к какому-нибудь берегу. Ты не против?
– Я? Против? – встрепенулся Крошка Ру. – Ну что ты, Пятачок! Конечно, как только мы пристанем к берегу реки или к какому-нибудь острову, то обязательно потренируемся. Это я тебе обещаю.
– Спасибо, Ру, – поблагодарил Пятачок и отошёл к своему любимому личному бревну, в котором, как мы с вами помним, хранились его запасы желудей. Крошка Ру тоже был отходчив, а это очень важно в отношениях между друзьями. Ведь даже друзья иногда могут поссориться.
– Ру, малыш, ты молодец, – похвалила Крошку Ру Кенга, которая даже почувствовала гордость за своего сына. «Похоже, он становится взрослым», – подумала она.
После полудня река стала ещё шире, но зато течение её замедлилось. Всех-всех-всех так разморило полуденное солнце, что бесстрашные путешественники после сытного обеда улеглись спать на палубе плота. Все, за исключением Совы.
Сова приготовила чай и хотела было устроить чаепитие, во время которого можно было бы побеседовать о том о сём. Но когда она закончила приготовления, то обнаружила, что Все-все-все (и даже Кристофер Робин) мирно спят.