– Нет.
– Жаль, жаль. Ну, тогда ты ходи с зонтиком и говори: «Тц-тц-тц, похоже, что дождь собирается», а я буду петь специальную Тучкину Песню – такую, какую, наверно, поют все тучки в небесах… Давай!
Кристофер Робин принялся расхаживать взад и вперёд под деревом и говорить, что, кажется, дождь собирается, а Винни-Пух запел такую песню:
Но пчёлы, как ни странно, жужжали всё подозрительнее и подозрительнее. Многие из них даже вылетели из гнезда и стали летать вокруг Тучки, когда она запела второй куплет песни. А одна пчела вдруг на минутку присела на нос Тучки и сразу же снова взлетела.
– Кристофер – ай! – Робин! – закричала Тучка.
– Что?
– Я думал, думал и наконец всё понял. Это неправильные пчёлы!
– Да ну?
– Совершенно неправильные! И они, наверно, делают неправильный мёд, правда?
– Ну да?
– Да. Так что мне, скорей всего, лучше спуститься вниз.
– А как? – спросил Кристофер Робин.
Об этом Винни-Пух как раз ещё и не подумал. Если он выпустит из лап верёвочку, он упадёт и опять бумкнет. Эта мысль ему не понравилась. Тогда он ещё как следует подумал и потом сказал:
– Кристофер Робин, ты должен сбить шар из ружья. Ружьё у тебя с собой?
– Понятно, с собой, – сказал Кристофер Робин. – Но если я выстрелю в шарик, он же испортится!
– А если ты не выстрелишь, тогда испорчусь я, – сказал Пух.
Конечно, тут Кристофер Робин сразу понял, как надо поступить. Он очень тщательно прицелился в шарик и выстрелил.
– Ой-ой-ой! – вскрикнул Пух.
– Разве я не попал? – спросил Кристофер Робин.
– Не то чтобы совсем не попал, – сказал Пух, – но только не попал в шарик!
– Прости, пожалуйста, – сказал Кристофер Робин и выстрелил снова.
На этот раз он не промахнулся. Воздух начал медленно выходить из шарика, и Винни-Пух плавно опустился на землю.
Правда, лапки у него совсем одеревенели, оттого что ему пришлось столько времени висеть, держась за верёвочку. Целую неделю после этого происшествия он не мог ими пошевелить, и они так и торчали кверху. Если ему на нос садилась муха, ему приходилось сдувать её: «Пухх! Пуххх!»
И, может быть – хотя я в этом не уверен, – может быть, именно тогда-то его и назвали Пухом.
– Сказке конец? – спросил Кристофер Робин.
– Конец этой сказке. А есть и другие.
– Про Пуха и про меня?
– И про Кролика, про Пятачка, и про всех остальных. Ты сам разве не помнишь?
– Помнить-то я помню, но когда хочу вспомнить, то забываю…
– Ну, например, однажды Пух и Пятачок решили поймать Слонопотама…
– А поймали они его?
– Нет.
– Где им! Ведь Пух совсем глупенький. А я его поймал?
– Ну, услышишь – узнаешь.
Кристофер Робин кивнул.
– Понимаешь, папа, я-то всё помню, а вот Пух забыл, и ему очень-очень интересно послушать опять. Ведь это будет настоящая сказка, а не просто так… вспоминание.
– Вот и я так думаю.
Кристофер Робин глубоко вздохнул, взял медвежонка за заднюю лапу и поплёлся к двери, волоча его за собой. У порога он обернулся и сказал:
– Ты придёшь посмотреть, как я купаюсь?
– Наверно, – сказал папа.
– А ему не очень было больно, когда я попал в него из ружья?
– Ни капельки, – сказал папа.
Мальчик кивнул и вышел, и через минуту папа услышал, как Винни-Пух поднимается по лесенке: бум-бум-бум.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой Винни-Пух пошёл в гости, а попал в безвыходное положение
Как-то днём известный своим друзьям, а значит, теперь и вам, Винни-Пух (кстати, иногда для краткости его звали просто Пух) не спеша прогуливался по Лесу с довольно важным видом, ворча себе под нос новую песенку.
Ему было чем гордиться – ведь эту песенку-ворчалку он сам сочинил только сегодня утром, занимаясь, как обычно, утренней гимнастикой перед зеркалом. Надо вам сказать, что Винни-Пух очень хотел похудеть и потому старательно занимался гимнастикой. Он поднимался на носки, вытягивался изо всех сил и в это время пел так:
– Тара-тара-тара-ра!
А потом, когда он наклонялся, стараясь дотянуться передними лапками до носков, он пел так:
– Тара-тара-ой, караул, трам-пам-па!
Ну, вот так и сочинилась песенка-ворчалка, и после завтрака Винни всё время повторял её про себя, всё ворчал и ворчал, пока не выучил её всю наизусть. Теперь он знал её всю от начала до конца. Слова в этой Ворчалке были приблизительно такие:
И вот, ворча себе под нос эту Ворчалку и размышляя – а размышлял Винни-Пух о том, что было бы, если бы он, Винни, был не Винни-Пухом, а кем-нибудь совсем-совсем другим, – наш Винни незаметно дошёл до песчаного откоса, в котором была большая дыра.